голеадором, я начал фокусироваться на этом. Такой вызов мне и был нужен. Я действовал впереди так агрессивно, как никогда. Больше тиффози бомбардиров никто не любит.
И никто не любит бомбардиров, которые хотят покинуть свой клуб. Не помогло и мое объявление после матча:
— Я полностью сосредоточен на завоевании титула в этом году, но насчет следующего сезона мы еще посмотрим.
Без слов понятно: напряжение подскочило. Что с Иброй? Что происходит? До конца этого тупого сезона еще было долгое время. Никакой конкретики не было. Но газеты уже спекулировали на тему. Говорили о тандеме Ибрагимовича и Криштиану Роналду в «МЮ». А может, кого-то из нас купит «Реал»? А смогут ли они это себе позволить? Слухи не прекращались. Например, поговаривали о том, что «Реал» предложить обмен, и за меня отдадут Гонсало Игуаина.
В таком случае раскошеливаться сильно клубу не придется, частью цены становился бы Игуаин. Но это были только слухи, пустая болтовня. Невзирая на то, что это неправда, весь этот треп оказывал влияние. Многие хотели поставить меня на место. Нет игрока важнее, чем клуб; Ибра неблагодарен, Ибра — дезертир. Говорили всякое, но мне было плевать.
Я отрывался. В компенсированное время матча против «Фиорентины» я отлично пробил штрафной.
109 км/ч — с такой скоростью мяч залетел в ворота после дальнего удара. Мы были близки к очередному скудетто. Но у любой медали есть две стороны. Чем лучше я играл, тем больше беспокоились болельщики о моем желании уйти из «Интера». Перед матчем с «Лацио», 2 мая 2009 года, атмосфера на стадионе уже была взрывоопасной. Когда-то ультрас вывешивали плакат «Добро пожаловать, Максимилиан». Они могли показать свою любовь. Но они могли и ненавидеть — и не соперников, а игроков своей команды. Я почувствовал это сразу же, как выбежал на поле. «СанСиро» кипел.
Всю неделю в газетах писали о том, что я хочу уйти из команды и попробовать что-то новенькое. Такого не упустишь. В начале матча я продирался к штрафной площади. Боролся за мяч, но не мог его выцарапать. В таких ситуациях фанаты аплодируют, мол, молодец, попытался. А сейчас ультрас меня освистывали. Какого хрена? Мы тут работаем в поте лица, мы на вершине таблицы, а вы вот так, значит! Да кто вы такие после этого? Я пытался их утихо-
мирить, приложив палец ко рту. Лучше не стало. Перед перерывом счет не был открыт, хотя мы давили, и фанаты начали освистывать всю команду, и это добавило мне адреналина.
Я им покажу. Как я говорил, я играю лучше, когда я злой. Помните: если вы видите меня в ярости, не беспокойтесь. Да, я могу сделать глупость и получить красную. Но чаще это хороший знак. На желании наносить ответный удар строилась вся моя карьера. Во втором тайме я получил мяч метров за 15 до штрафной, развернулся, рванул вперед, ушел от защитника и пробил между защитниками. Со злости получился удар, и гол был неплохим. Но люди говорили не об этом забитом мяче.
А о моем жесте. Я не праздновал. Я бежал к центру поля лицом к ультрас и держал палец у рта, словно тем самым говоря: «Заткнитесь!» Это был мой ответ на всю эту хрень. Я забиваю, а вы свистите. Мой жест стал центральным моментом матча. Это было чем-то новым.
Началась публичная схватка между фанатами и главной звездой команды. А на бровке стоял Моуринью, от которого, разумеется, никакого победного жеста. А чего еще ожидать от него? Но он был со мной согласен: неправильно освистывать свою команду. Он пальцем показал на голову, дескать, вы там все идиоты на трибунах. Конечно, все стало только напряженнее, стадион прямотаки рычал. Но я продолжал играть хорошо. Мною двигала ярость. Одна из моих передач вперед стала голевой. Я доминировал на поле и был рад, когда судья дал финальный свисток. Но это был не конец. Как только я ушел с поля, мне сказали, что некоторые лидеры ультрас ждали меня в раздевалке. Вот только для чего?
Но вот они, человек семь или восемь в проходе. И они явно не перекинуться парой фраз хотели. По ним было сразу видно, что они с улицы, как и я: они прямо-таки излучали агрессию. Вокруг меня все занервничали, и мой пульс подскочил до 150. Это выводило из себя. Но я сказал себе: нельзя испугаться сейчас. Там, откуда я пришел, не отступают. Я подошел к ним и сразу увидел, что им стало некомфортно, но они повели себя нагло. Какого рожна Ибра подходит к нам?
Что, у людей ко мне есть претензии? — спросил я.
Ну, да, многие из них злы... — начали они.