игроком, который всегда хотел что-то изменить. Я был готов к великим свершениям. Но в январе я потерял хватку.
Я пять матчей подряд не мог забить. За три месяца я отличился всего однажды. Не знаю, почему так произошло. Капелло начал наседать. Он разрушал во мне все то, что до этого создал.
Ты ни черта не делаешь! Ты бесполезен! — кричал он, но из состава не убирал.
Он все еще держал Дель Пьеро на лавке, и я предполагал, что он так кричал, чтобы меня мотивировать. По крайней мере, я надеялся на это. Конечно, хотел, чтобы его игроки поверили в себя, но видеть их чересчур самоуверенными он не желал. Самоуверенность он ненавидит, и это многое объясняло. Он то поднимал игроков на новую ступень, то сбрасывал их вниз, а потому я понятия не имел, где я нахожусь сейчас.
Ибра, подойди ко мне!
Страх от этого зова никогда меня не покинет, я даже начал думать: я, что, снова украл велик? Боднул кого-нибудь? По пути в раздевалку где он ждал меня, я уже начал придумывать какие-то заумные оправдания. Но это не так-то просто, когда даже не знаешь, что ты натворил. Остается только надеяться на лучшее. Когда я вошел, Капелло предстал передо мной в одном полотенце.Он принимал душ. Его очки были запотевшими, а в раздевалке было все, как всегда. Лучано Моджи хоть и любит красивые вещи, но раздевалки у нас были ужасными. Это часть его философии. «Побеждать гораздо важнее, чем иметь красивое помещение», — частенько говорил он, и я, пожалуй, согласен с этим. Но если четверо были в душе одновременно, то уровень воды поднимался до лодыжек. Но жаловаться было бесполезно. Моджи бы увидел в этом лишь подтверждение своей теории.«Видите ли, необязательно должно быть красиво, чтобы довольствоваться победами», — вот почему это место так выглядело. Капелло подошел ко мне полуголый в этой ужасной комнате, и я снова подумал: да что это за херня? Что я сделал-фп? Когда находишься наедине с Капелло, сразу начинаешься чувствовать себя таким ничтожным. А он наоборот, словно вырастает за счет вас.«Присаживайся», — произнес он, и, конечно, я сел. Передо мной стоял старинный телевизор и еще более старинный видеомагнитофон, в который Капелло вставил кассету.
Ты напоминаешь мне одного игрока, которого я тренировал, будучи в «Милане», — сказал он.
Я думаю, я знаю, кого вы имеете в виду.
Серьезно?
Я тысячу раз это слышал.
Отлично. Выброси из головы все эти сравнения. Ты не новый ван Бастен. Ты лучше. У тебя есть свой собственный стиль. Но Марко ван Бастен лучше двигался в штрафной. Здесь я собрал его голы. Изучи его движение. Впитывай. Учись.
Капелло спешно покинул раздевалку, и я остался наедине с этими записями. Я начал смотреть, и да, там действительно были все голы ван Бастена, с разных точек и расстояний. Мяч пулей влетал в ворота, он забивал снова и снова. Я просидел так минут 10—15, и не знал, когда я смогу уйти.Капелло, наверное, оставил кого-то у двери? Вряд ли. Я решил посмотреть всю кассету. Она шла уже где-то полчаса, и я решил, что хватит. Этого должно быть достаточно. Я ушел. Я сделал это тихо, без лишнего шума. Уяснил ли что-то? Пожалуй, лишь главный посыл: Капелло хочет, чтобы я забивал голы. Я должен был вбить себе это в голову, реализовать в движениях, систематизировать это как-то. Это совсем не шутки, и я это понимал.Мы возглавляли таблицу, но боролись с «Миланом», а потому для победы в чемпионате я должен был продолжать забивать. Серьезно, ничего больше, но там, в штрафной, мне приходилось непросто. Меня очень хорошо опекали. Защитники соперника буквально вцеплялись в меня, как волки. Про мой характер ходили слухи, поэтому игроки и болельщики пытались провоцировать меня какими-то оскорблениями и прочим дерьмом. Цыган, бомжара, что-то про мою мать и семью, еще какая-то фигня. Время от времени я взрывался. Были какие-то удары головой или что-то в этом роде. Но когда я зол, я играю лучше всего. 17 апреля в матче против «Лечче» я оформил хет-трик, болельщики сходили с ума, а журналисты писали: «Говорили, что он забивает недостаточно. Но у него уже 15 голов!»Я был третьим бомбардиром Серии А. Говорили, что я важнейший игрок «Ювентуса». «Ибра, Ибра!» — все вокруг мной восхищались.