как и мои автомобили, которые давали мне ощущение свободы. В то время я получил свой Ferrari Enzo. Автомобиль стал одним из моих условий на переговорах по контракту. Там был я,'Мино, Мохики, исполнительный директор Антонио Джираудо и Роберто Беттега. Мы сидели в комнате, обсуждали мой контракт, когда Мино вдруг сказал:
Златан хочет Ferrari Enzo!
Все просто переглянулись. Enzo являлся последней моделью Ferrari: самый потрясающий автомобиль, который когда либо был выпущен компанией, и было сделано только 399 автомобилей и нам показалось, что мы просим слишком многого. Но Моджи и Джираудо, казалось, рассматривают все как разумную просьбу. В конце то концов, Ferrari принадлежит владельцам «Ювентуса». Все это было похоже на «да, конечно, парень должен иметь Езжп».
Это не проблема. Мы найдем одну из них для вас, — сказали нам и я подумал: «Ничего себе, какой клуб!».
Но, конечно, не все было так просто. Когда контракт был подписан, Антонио Джираудо сказал мимоходом:
Этот автомобиль — это старый Ferrari, не так ли?
Я был поражен и посмотрел на Мино.
Нет, — сказал он. — Новый. Тот, который был выпущен всего в 399 экземплярах.
Джираудо сглотнул.
Я думаю, что у нас могут быть проблемы, — сказал он.
Оставались лишь три забронированные машины, и была еще
длинная очередь желающих с очень громкими фамилиями. И что делать? Мы позвонили боссу Ferrari Луке ди Монтеземоло и объяснили ситуацию. Будет трудно, сказал он, почти невозможно. Но в конце все получилось. Я получил одну и обещал никогда не продавать.
Я буду хранить ее у себя до своей смерти, — ответил я и, честно говоря, я люблю эту машину.
Хелена не любила ездить на ней. На ее вкус она слишком дикая и какая-то выпуклая. А я сходил с ума по этой машине еще по одной причине. Автомобиль был классный, быстрый: вот он я, который достиг этого в жизни. Enzo дал мне чувство, что я должен работать усерднее, чтобы заслужить его. Я мог смотреть на него и думать: если я не буду хорош, то потеряю его. Эта машина стала моим новым стимулом.
Прежде, когда я нуждался в чем-то подобном, я делал татуировку. Тату стали для меня чем-то вроде наркотика. Я всегда хотел
чего-то нового. Но они никогда не были импульсивным решением, все до одной были хорошо продуманы. Тем не менее, в самом начале я был против них. Мысль о тэту ассоциировалась у меня с плохим вкусом. Но соблазн в скором времени оказался сильнее. Александр Остлунд помог мне сделать выбор, и первой татуировкой стало мое имя белыми чернилами на талии. Увидеть ее можно только тогда, когда тело загорело.
Потом я стал более смелым. Я слышал выражение «Только Бог может судить меня». В газетах написать могли все, что угодно. Какой-нибудь крик с трибун. Но они все еще не могли до меня добраться. Только Бог мог судить меня! Мне понравилось это. Вы должны следовать своим путем. Я знаю это и нанес на свое тело. Я нанес дракона, который в японской культуре означает воина, и я был воином.
Я нанес и карпа (рыба плавает против течения), и символ Будды для защиты от страданий, и пять элементов: воду, землю, огонь и так далее. Я вытатуировал даты рождения членов моей семьи — мужчин на правой руке, потому что правая сторона означает силу: папы, братьев и позже моих сыновей, и женщин на левой, ближе к сердцу: мамы, Санелы, но не моих сводных сестер, которые отделились от семьи. Позже я некоторое время размышлял: кто же семья, а кто нет? Но это было позже.
Я был полностью сфокусирован на футболе. Ранней весной обострились разговоры о том, кто станет чемпионом. Была команда-фаворит. Но в том сезоне ожидалась тяжелая схватка до самого конца. Мы и «Милан» имели в активе по 70 очков, и по этому поводу были исписаны тонны бумаги. Для драмы было готово все. На 18 мая была запланирована встреча на «Сан-Сиро». Мне казалось, как будто бы играется настоящий финал лиги. Большинство присутствующих думали, что «Милан» выиграет. Не только потому, что они имели преимущество домашней арены. В первом матче на «Делле Альпи» была зафиксирована ничья 0:0, однако «Милан» владел преимуществом. Многие считали их лучшей командой Европы, несмотря на то, что мы тоже были сильны. Никто не был удивлен, когда «Милан» снова попал в финал Лиги чемпионов. «У нас много шансов», — говорили они, но пока это не имело никакого значения, так как все это должно было произойти лишь после нашего матча с миланским «Интером».
Было 20 апреля, прошло всего несколько дней после моего хеттрика в ворота «Лечче», и меня везде хвалили. Мино предупредил,
что «Интер» уделит мне особое внимание. Я был звездой, «Интеру» необходимо было закрыть меня или психологически надломить.