Забить так редко удается. В лучшем случае мяч попадет в верхний угол ворот, и то если вратарь не успеет среагировать. Он и не реагировал. Он даже рук не поднял, и какую-то долю секунды мне казалось, что я промазал. И не только мне. Зрители никак не отреагировали, а Олаф Мёльберг печально склонил голову: мол, вот дерьмо, совсем близко, да еще и в дополнительное время. Он отвернулся и ждал, когда вратарь введет мяч в игру. На другой стороне поля наш вратарь Андреас Исакссон думал: что-то слишком тихо и Олаф выглядит расстроенным. Но тут я поднял руки и побежал вокруг ворот. Вот тут стадион и проснулся.
Мяч даже не задел штангу. Он влетел в ворота под немыслимым углом, а у вратаря не было даже секунды, чтобы его перехватить. Тут раздался финальный свисток. Никто больше не ставил мне единиц.
Этот гол стал классикой, мы попали на Чемпионат мира, а я надеялся, что мне, наконец, улыбнется удача. Мне это было очень нужно. А вообще, несмотря на хаос в «Ювентусе», в нашем немецком лагере на Чемпионате мира я чувствовал себя хорошо. После ухода Томми Сёдерберга к нам пришел новый второй тренер, и не кто-нибудь, а Роланд Андерссон. Тот самый, кто однажды сказал: «Златан, отставь свои мальчишеские штучки», кто вытащил меня наверх, в мою первую команду. Я не видел его с тех пор, как его вышибли из «Мальмё», и теперь было приятно показать ему: вы были правы, Роланд, ваши уроки пошли мне на пользу. Хотя многие критиковали его за жесткость. Однако теперь мы были вместе, я и Роланд, мы успели многое пережить, и атмосфера установилась прекрасная. На чемпионат приехало много шведских болельщиков, с детьми, они пели песенку:
Никто не бьет так по мячу Как Златан, Златан наш!
Ich liebe dich,
Zlatan Ibrahimovic!
Неплохое музыкальное оформление. Но на этом фоне были проблемы. Меня беспокоил мой пах. Вдобавок раскапризничалось мое семейство. Начался настоящий дурдом. Не важно, что я — младший брат (младше меня только Кеки), я был вроде отца, особенно здесь, в Германии. Папа не приехал, его билеты нужно было сдать, гостиница оказалась далеко, старшему брату Спарко понадобились деньги, а когда он получил их, никак не обменять их. К тому же Хелена на седьмом месяце. Со своими проблемами она справлялась сама, но этот хаос вокруг нее... Когда она выходила из автобуса перед нашей игрой с Парагваем, на нее налетели болельщики. От греха подальше она решила улететь домой. В общем, все время что-то случалось, то и дело слышалось:
— Златан, миленький, сделай это для меня...
Работая гидом-переводчиком для семейства, я не мог сосредоточиться на игре. Телефон звонил не умолкая. То и дело кто-то жаловался. Мне стало невмоготу. Дьявол, я же играю на Чемпионате мира. И при этом должен думать о прокатных машинах, счетах, отелях и прочем дерьме. И пах ноет так, что сил нет. Но Лагербек был уверен: мне надо играть. Первый матч предстоял с Тринададом и Тобаго. Мы его, разумеется, должны выиграть, и с переве-
сом не в один гол, а в два, три, пять. Но все было против нас. Их вратарь стоял насмерть, и мы даже не размочили счет, несмотря на то, что соперники заканчивали игру вдесятером. Единственный плюс от этой игры я получил потом. Когда увидел их тренера.
Это был Лео Бенхаккер. Я был поражен, снова увидев его. Боже мой, кто только не подписывался под моей карьерой. Большинство были просто дерьмом, хотели заработать на моем имени, но некоторые мне и правда здорово помогли. Первый — Роланд Андерссон, а второй Бенхаккер. Он поверили в меня тогда, когда другие еще сомневались. Надеюсь, когда стану постарше, тоже смогу делать такие вещи. Не только замечать тех, кто на что-то способен: гляди-ка, он снова финтит! А смотреть на полшага вперед.
От той встречи с Бенхаккером осталась фотография. Я уже снял футболку, и моя рожа, несмотря на разочарование от матча, сияет. Впрочем, ничего особого от этого турнира я не ждал. Мы сыграли вничью с Англией, но в первом же матче на вылет немцы разделали нас под орех, причем я был кругом виноват, потому что играл дерьмово. А все семейка. О каждом надо заботиться. Но работать гидом — это не мое, и этот турнир стал мне хорошим уроком. Поеле него я всем объяснил: «Пожалуйста, приезжайте, я все для вас организую. Но на месте решайте свои проблемы сами».
Я вернулся в Турин, но вовсе не чувствовал себя дома. Атмосфера в клубе царила пакостная, из Турина надо было уезжать. И тут разразилась новая беда.
Джанлука Пессотто играл защитником клуба с 1995 г. Он много сделал для клуба, и считал, что он и «Ювентус» — одно целое. Я хорошо его знал. Мы играли вместе два года и парень был что надо. А кроме того, очень чуткий, добрый и всегда старался держаться в тени. Что потом случилось, я точно не знаю.