Он прикоснулся к моему плечу, скользнул от него к шее и невесомо погладил. Я заметила, что его пальцы слегка подрагивают. «Неужели он волнуется?» Эта мысль придала уверенности.
— С тех пор, как поняла, что каждое нарушение имеет свою цену.
Его пальцы замерли.
— Цену? — прошептал он, наконец, отстраняясь, — Что ж, иногда цена такова, что её стоит заплатить. Выпейте со мной чаю.
Он вернулся к столику, я поколебалась, но все же двинулась за ним. Вей Лун сам разлил чай по чашкам. Я подождала, пока он сделает первый глоток, и только после этого тоже немного отпила.
— Раз уж мы с вами сейчас здесь, расскажете, откуда взялся Гоушен? В списках дворцовых слуг он не значится.
Вей Лун усмехнулся и покачал головой.
— Ах, Гоушен… Он не тот, за кого себя выдаёт — это правда. Но он не враг Вам, принцесса. Не более, чем я.
Я почувствовала холодок по спине. Почему он так ответил? Ведь не потому, что окончательно решил убить меня?
С ужасом я уставилась на недопитую чашку:
— Ты… — я тяжело сглотнула. — Ты меня отравил?
— Нет, что Вы, принцесса, я бы не посмел. В чае нет отравы. Там всего лишь афродизиак. Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой, не так ли?
Кровь прилила к щекам, сердце забилось быстрее. Как… как он узнал?
— Ты… — голос предал меня. Я сглотнула и попыталась снова. — Как ты посмел?!
Он смотрел на меня, а в глазах играли искры опасного веселья.
— Вам не нравится, когда к Вам применяют Ваши же методы? — Вей Лун поднялся, и я в панике вскочила, уронив чашку. Она упала на пол и разбилась. — Куда же Вы, принцесса? — Он перегородил мне дорогу, вынуждаясь отступить к стене. — Вы еще не на все вопросы мне ответили.
Тепло разливалось по моему телу. Это действие афродизиака? Или просто Вей Лун стоит слишком близко? Расстояния между нами не осталось. Его близость заставляла задыхаться от возбуждения.
Я наклонилась, подбирая один из осколков покрупнее.
— Не подходи! — выставила его перед собой.
— По-вашему это меня остановит? — он скептически поднял одну бровь.
Я перевернула осколок, прижимая к своей шее, острые кромки фарфора разрезали ладонь. Но адреналин был настолько сильным, что боли я почти не чувствовала.
Не то, чтобы я собиралась умирать. Просто видела такое не раз в дорамах: героиня угрожает герою своей жизнью, и тот отступает. Вот только я видимо забыла, что этот «герой» совсем не против моей смерти.
Глаза мужчины сузились, и он сделал шаг вперед, словно намереваясь проверить мою решимость, а затем он перехватил за запястье, отводя руку от шеи.
— Думаете, я дам Вам себя убить? — рявкнул он.
— Что ты хочешь? — Я старалась сохранить твёрдость в голосе, но это было на грани моих возможностей. В груди разрастался пожар, мне не хватало воздуха, а взгляд то и дело соскальзывал на изящно очерченные губы мужчины.
— Я хочу знать… — он на мгновение прикрыл глаза, будто собираясь с мыслями, вот только произнёс совсем не то, что я ожидала, — было ли хоть что-то искреннее в том, как Вы относились ко мне?
Его тон заставил замереть от удивления, осколок упал на пол из ослабевших пальцев.
— Вей Лун… — имя сорвалось с моих губ, словно пароль.
— Я знаю, что это все было лишь притворство, вы говорили об этом своей служанке, — продолжал он с болью. Все в нем выражало страдание: складка между бровей, пронзительный взгляд, судорожное дыхание. — Я хотел ненавидеть Вас за это. Но… я не могу. Лю Луань… прошу… Все, чего я хочу… чтобы Вы… притворялись дальше.
Он замолчал и вгляделся в мое лицо, ожидая ответа. Каждое его слово втыкалось в сердце, точно острые шипы, оставляя шрамы. Он подслушал мой разговор с Мейлин? Но как? Какие еще из наших разговоров он слышал?
— Лю Луань… — позвал Вей Лун, и в его хриплом голосе сквозило отчаяние. — Прошу, ответьте мне. Я не великий заклинатель. Но я… я могу быть преданнее, полезнее...
Под темным взглядом Вей Луна я плавилась, будто нагретая жарким полуденным солнцем. Цин Фан? При чем тут Цин Фан? Вей Лун думает, это я хотела быть с Цин Фаном?
— Я не собиралась спать с бессмертным мастером, — почему-то казалось важным это прояснить. — Это было… не для меня.
Вей Лун дотронулся до моей щеки. Осторожно, но так запретно, так недопустимо сладко. Он ведь тоже пил тот чай, а значит… значит, его тоже мучило желание. Столь же обжигающее и порочное, как моё.
Во рту пересохло, и жар под кожей стал совсем невыносим. С меня будто сорвало оковы. Раз это афродизиак, то ему бесполезно сопротивляться. Можно даже не пытаться. Внизу живота болезненно заныло.