- Пожалуйста пожалуйста пожалуйста.
Агенты окружали её. Они бежали. Мана не могла нащупать его пульс.
- Пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста.
Она прижала свои маленькие ладони к его груди. Она была твёрдой, сплошные кости, никакой плоти. Она всё ещё была теплой. Кровь просочилась меж её пальцев. Часть её уже достигла асфальта у её ног. Она продолжала давить, пытаться заставить её вернуться. Он слишком много потерял. Слишком много, чтобы...
Он человек, сказала она себе. Он истекал кровью на улице прямо под ней. Он всё ещё был человеком.
Он всё ещё человек! Он всё ещё человек!
"Я не хочу умирать!"
- Пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста
Она почувствовала ладони на своих руках, поднимающие её, отрывающие от мужчины, проливавшего кровь на её ноги. Она боролась, она пыталась сопротивляться, но ладоней было много, и они были сильнее её. Они тянули сильнее.
Они позволили ей лишь смотреть на нее. Агенты тянули её прочь, обратно к месту смертельной битвы, забирая её от него.
В конце концов она больше не могла его видеть. Люди окружили его, некоторые склонились, чтобы что-то сделать с ним, другие просто стояли. Но они не позволяли ей видеть его. Его больше не было.
Она закрыла глаза. Стало темно. Это больше не имеет значения. Она закрыла всё. Стало тихо.
Мир закрылся и стал ничем.
***
Дверь камеры открылась. На короткое мгновение за ней был виден коридор, белый и стерильный, и два вооружённых охранника с обеих сторон двери. Вошёл мужчина средних лет, роста и телосложения, начинающий лысеть, в очках с толстыми стёклами. Он был одет в простой пиджак и брюки и нёс с собой портфель и несколько папок. Он улыбнулся, когда дверь за ним закрылась и щёлкнула замком.
Он подошёл к столу в центре квадратной комнаты. Он был металлическим, но столешница была сделана "под дерево", чтобы создать иллюзию комфорта и утешения. Остальная комната была чистой и скудно обставленной: только небольшой унитаз и раковина, узкая кровать и флуоресцентная лампа под потолком.
- Здравствуйте, - сказал мужчина. - Я доктор Хирасава. Я здесь, чтобы поговорить с вами, хорошо? - он отодвинул стул и сел. Он положил портфель на пол, а папки на стол перед ним. - Как вы чувствуете себя сегодня?
- Не спрашивайте меня, только если вы не хотите услышать настоящий ответ, - сказала Мана, прикованная ко столу. Её волосы были растрёпанными, глаза впавшими и тёмными. Губы были рассечены и свободно свисали вниз. Прошло лишь два дня, но они казались годами. Они даже не позволили ей принять душ. Её руки по-прежнему воняли кровью.
- Да, мне хотелось бы услышать настоящий ответ, - убедительно сказал мужчина. Слишком убедительно. Его, как и её, для сбора информации обучали делать так, чтобы люди чувствовали себя свободнее. Она знала эти трюки. Она годы была частью этого.
- Как, по вашему, я себя чувствую? Армия, в которой я прослужила всю свою жизнь, посадила меня в тюрьму, потому что я пыталась дать сломленному человеку чуть-чуть облегчения и надежды перед тем, как он умер. Его убила армия, в которой я прослужила всю свою жизнь, которая также заперла его в клетке почти на десятилетие как обычного преступника. Его допрашивали и пытали каждый день без реальных причин, кроме как удовлетворить желания и облегчить страхи людей у власти, которые хотели больше власти. Да, я была частью системы, которая травила его, но у меня была дерзость верить, что я действительно пыталась помочь ему. Это было не так. Я помогала себе сгладить прошлое, полное сожалений и стыда, и оставить его позади. Я работала, чтобы облегчить свои заскоки и выдуманную ответственность, как какая-то девчонка, выпрашивающая прощения у отца. Всё, что я когда-либо делала, было для того, чтобы помочь себе. Избавиться от моих проблем. Моих беспокойств. Моих тревог. Моего страдания. Вот о чём я всегда думала. Я была ужасным врачом. Каждого, с кем я говорила, я держала на расстоянии вытянутой руки. Я никогда не чувствовала искреннего сочувствия и сострадания. У меня была лишь искусственная оболочка, которая улыбалась, кивала и делала выражение, над совершенством которого я так долго работала. Все мои друзья, мои коллеги, моя семья, люди, о которых я должна волноваться, всё это ложь. Мне всё равно. Я делаю счастливое лицо, улыбаюсь им, чтобы заставить думать, будто мне не наплевать на них и их проблемы. Если я не позволю себе чувствовать ничего, кроме поверхностных связей, мне никогда не будет больно. Это эгоистично и трусливо, но мне всё равно. Я никогда не позволю себе чувствовать хоть что-то. Это самый безопасный способ жить в этом мире. Потому что здесь можно лишиться всего в одно мгновение. И если бы я преуспела и украла память и душу Синдзи-сана, это очень вероятно могло бы закончиться, на этот раз навсегда. Но теперь он мёртв. Он мёртв и все его мысли, эмоции и воспоминания пропали навсегда, а я сижу в камере и меня опрашивает мужчина, которому интересно только то, что Икари мог сказать мне, чтобы отнести это начальству ради маленькой похвалы, пока они пытаются применить это знание и построить больше Ев, или восстановить технологии NERV, или устроить очередной Удар, или захватить мир, или что-то ещё, что неизбежно будет стоить многих жизней, и единственной тому причиной будет то, что люди у власти хотят ещё больше власти.
Так что, пожалуйста, не спрашивайте, как я себя чувствую.
Доктор Хирасава спокойно выслушал её монолог. Он что-то отметил у себя и продолжил смотреть на неё с вежливым выражением лица, ожидая, когда она продолжит. Наконец Мана сдалась.
- Зачем вы здесь на самом деле? - спросила она голосом низким и угрожающим.
- Армия озабочена тем, что произошло с вами во время вашего расследования и похищения, а также вашими действиями, когда его убили. Боюсь, что преданность стала серьёзной проблемой.
- Значит, они мне больше не доверяют.
- Они просто обеспокоены вашим недавним поведением. Кроме того, признание Айда-сана тоже вызвало вопросы касаемо ваших действий и мотивации.
- Айда жив? Он говорил с вами? - спросила она, пытаясь сдержать недоверие и к тому, что его не убили, и тому, что он на самом деле говорил с кем-то. Этого просто не могло быть, не после всего, что он рассказал ей, и его ненависти к военным. Она ждала ответа. Хирасава просто смотрел на неё.
- Я здесь, - сказал он после паузы, - чтобы попытаться ответить на некоторые вопросы военных. Ваше содействие нам очень сильно поможет и станет первым шагом к восстановлению доверия к вам, - он остановился, чтобы позволить ей сказать что-нибудь, но она промолчала. - Мы можем начать?
Мана посмотрела на свои закованные руки.
- Валяйте, - пробормотала она.
Он быстро проверил что-то в документе перед ним.
- Вы были частью отменённого проекта "Trident", верно? - он не получил ответа и решил, что он ему был и не нужен. - Вас обучали стать его пилотом. И вступить в контакт с Икари, верно? - опять нет ответа. - Что вы почувствовали, когда узнали, что будете опрашивать его? - молчание. - Я могу ждать весь день, если хотите.
- Я была взволнована, - сказала Мана, не смотря на него. - Я вновь почувствовала себя как подросток. С тех пор, как я услышала о нём и других пилотах, я хотела встретиться с ними. Я должна была стать их другом. Сделать что угодно, лишь бы добиться этой цели, - она издала звук, похожий на смешок. - Они сказали, что я должна трахнуть Синдзи, если это бы помогло миссии. Сделать что угодно.
он вам нравится, да?
- Вы хотели? - спросил он.
я вижу
- Мне было четырнадцать, - сказала она, пытаясь сдержать клокочущую ярость внутри себя. - Что это за вопрос?
- Честный.
Он терпеливо ждал ответа или атаки. Он сидел и его лицо было безмятежным. Словно этот вопрос был неизбежен. Мана посмотрела на дверь и сдержала эмоции.
- Мои желания никогда не присутствовали ни в одном из сценариев, которые мне давали.