Смех мой был принят в штыки, поэтому в конце концов пришлось согласиться, чтобы Грейс поставила фигурку в нашу спальню. У нас был только один прикроватный столик – вот на нем Будда и расположился во всем своем благолепии, прямо у меня под носом.
Улыбающийся зеленый человечек вызывал у меня изжогу каждый раз, как я на него смотрел. И вот однажды ночью я выключил свет, подмигнул статуэтке и повернулся на бок. Позднее, в кромешной темноте, пока Грейс лежала целиком погребенная под тяжестью сна, с великим Буддой произошло нечто ужасное. На этот раз он разлетелся на тысячу блестящих жизней.
Утром Грейс ушла. От меня.
Была суббота; она собрала сумку и, вся мрачная, покинула дом.
– Куда ты? Это случайность.
Она ничего не сказала, в ответ лишь громко хлопнула дверью.
Я был зол, что она испортила наш единственный выходной, который мы планировали провести вместе, и остаток дня делал все то, что мы обычно делаем по субботам. Для начала – поездка в сады Хорнимана. Побродив немного, я направился к нашей скамейке и посидел там, любуясь видами Лондона. Потом вернулся домой перекусить и, читая газету, поел круассанов. Все ждал, что дверь откроется, войдет она и бросится ко мне с извинениями, но ничего не происходило. К тому времени, как раздался телефонный звонок, я уже так долго метался между раздражением и яростью, что не смог успокоиться. Это же чертова дешевка, такую где угодно купишь. К чему вся эта сцена? Если только игрушка не значила для нее больше, чем она соглашалась признать.
Итак, когда в тот вечер зазвонил телефон, я схватил трубку на волне благодарности и облегчения. Я знал, что всегда готов простить ее. Конечно же, готов.
– Привет, Мэйбл, – сказал я.
– Привет, Ксандер. Это Себ. Грейс у нас.
– А, – замешкался я, – и когда же она вернется?
– Зависит от тебя, – ответил он, вздохнув.
Я слышал, как телефон передали из рук в руки, и вот уже на том конце оказалась Грейс.
– Если хочешь встретиться, приходи на нашу скамейку, – просто сказала она и повесила трубку.
Вот я и пришел – на это самое место – и извинился перед ней. Море зелени и открытое пространство – как и сейчас – придавали мне ощущение свободы. Я чувствовал, что мой мозг способен отсеивать шелуху и рассуждать разумно. В тот момент я рассудил, что Грейс любит меня. Она знала меня, знала, что я люблю ее. Ариэль же никто, мимолетное увлечение. И моя ревность лишь доказывала то, как сильно я ее любил.
Сейчас, однако, от мыслительного процесса меня бросает в дрожь. Убийство занимает каждую клетку в мозгу, и голова начинает пульсировать. Дышу ровно, пока факты не расставляются по местам: тот мужчина, по всей видимости, убил женщину. Он организовал людей, чтобы вывезти тело. Об этом говорят улики: фургон и двое нанятых грузчиков.
Покрепче закутываюсь в пальто, стараюсь извлечь из него хоть немного тепла. Надо двигаться вперед. Надо заняться этим, пока не утекло время и он снова не улизнул. Пройдя через сад, оказываюсь на главной дороге – по ней совсем скоро я вновь возвращаюсь в Паддингтон, в Фиолетовую зону. Головная боль уже разошлась на полную катушку, но то, что я делаю, гораздо важнее. Толкаю стеклянную дверь полицейского участка Паддингтон Грин. Оказавшись внутри, первым делом проверяю, аккуратно ли убраны волосы. Затем спрашиваю у дежурного насчет Блэйк или Конвэя.
– Они уже идут, сэр, – отвечает офицер и предлагает мне сесть, чтобы их подождать.
Он обратился ко мне «сэр». Значит, магия одежды все-таки сработала и на мне. Через пару минут появляется молодой человек и ведет меня в комнату для ожидания. Мгновение спустя возникают Конвэй и Блэйк, их лица холодны. Я встаю.
– Мне надо поговорить с вами об убийстве в 42Б.
Они переглядываются.
– Сейчас с этим разберемся? – спрашивает он у нее.
Она кивает, глядя прямо на меня.
– Пойдемте. Найдем свободную комнату.
Меня ведут в такую же комнату, как та, где со мной беседовали два предыдущих раза. По лицам Блэйк и Конвэя вообще не скажешь, что мы знакомы. Они указывают мне, где сесть, но даже не смотрят на меня. Расположившись и включив запись, Конвэй сцепляет пальцы в замок.
– Ксандер Шют, мы арестовываем вас по подозрению в злоупотреблении временем полиции. Мы не будем повторять предостережение, но оно полностью применимо. Вы имеете право молчать, но можете навредить своей защите, если не расскажете то, на что затем будете опираться в суде.
Я киваю. Затем, опомнившись, произношу вслух:
– Да.
– Вы помните, как во время последнего разговора сделали заявление о совершенном убийстве? Что вы стали свидетелем убийства? Женщины.