Я вошел в его дом на Ладгейт-серкус, принеся с собой уличную жару. Этот дом был из тех, что попали под «обновление». Черты бывшего склада, где хранилось стекло или кофе, или какое-то другое славное прошлое этого здания все еще местами проглядывало из-под новой кирпичной кладки. Но рост спроса и взлетевшие цены на землю соскребли с него ржавчину, окрестив новым.
С грохотом подъехал старый лифт, и я сразу вспомнил тот запах – когда раздвигал решетчатую железную дверь и когда затем трясся, поднимаясь наверх. Пульс мой участился, как и всегда в ограниченном пространстве. Наконец, медленно перемолов минуты, двери открылись.
Я почему-то ожидал увидеть вечеринку в полном разгаре. Девушек в золотых платьях и на шпильках, размахивающих руками мужчин в рубашках с закатанными рукавами. Ожидал, что весь балкон, выходящий на улицу, будет полниться смехом и сигаретным дымом. Ожидал увидеть то, что соответствовало моему представлению о жизни крутого финансиста из хедж-фонда. Вместо этого я оказался в царстве тишины, куда проникал лишь приглушенный плаксивый джаз из колонок фирмы «Ворфедейл Даймондс».
– Рори, – произнес я и неуклюже его обнял, держа в одной руке бутылку шампанского, – поздравляю с переездом.
– Спасибо, Ксанд. – Он жестом пригласил меня внутрь. – Ты без Грейс?
– Ты ведь знаешь Грейс, она хотела прийти, но у нее, как всегда, столько дел. Что-то связанное с аюрведой.
– Выпьем? – спросил он, свернув на кухню, которая располагалась прямо в гостиной.
– Давай, она еще холодная. – Я протянул ему бутылку.
Квартира выглядела ровно так, как и должна выглядеть квартира Рори. Повсюду расстилался начищенный паркет. Там и тут на полу были изысканно уложены ковры. Некоторые из них даже вскарабкались на стены. Окна были бесподобны: растянулись от пола до потолка, открывая вид на весь Лондон. Я подошел и раздвинул одно из них.
– Отличные окна, – заметил я, – подумываю, что и нам бы хорошо такие. Столько света.
– Да, – согласился он, появившись из-за стеклянной перегородки, – свет – это хорошо.
Он передал мне шампанское, на вкус оно было резким и свежим.
– Виделся с папой в последнее время? – спросил он, проведя рукой по медным волосам.
– Нет. Был занят поисками жилья, – ответил я и высунулся из окна поглазеть вниз.
Он кивнул и тоже подошел к окну подышать воздухом.
– Будет возможность, повидайся. Он бы хотел с тобой встретиться, – произнес Рори и отвернулся.
В его словах звучал некий подтекст, ну или так мне показалось.
– Это с тобой он любит видеться, – возразил я.
В воздухе разлито летнее тепло. На такой высоте не было ни жары, ни влаги, а бриз нес с собой лишь прохладу.
– Знаешь, Ксандер, что бы ты о нем ни думал, сейчас не время за это цепляться. Он угасает. Времени осталось мало.
Бросив взгляд, я увидел его лицо – такое же, как в детстве. Глаза как два пятна. Взлохмаченные, будто спросонья, волосы.
– Съезжу к нему на следующей неделе. Возьму бутылку Макаллана, он его любит, – согласился я наконец.
Обернувшись, понял, что Рори вернулся в комнату. Воздух вокруг медленно шипел и пенился – так это было знакомо и одновременно неуютно. Зайдя в комнату, я увидел силуэт Рори за стеклянной перегородкой на кухне.
– Что? – спросил я, обогнув перегородку.
– Я ничего не говорил.
Он возился с какими-то тарелками, которые вряд ли нуждались сейчас в его внимании.
– Но ты ведь что-то хотел сказать? – не отступал я, пристально глядя на него.
– Слушай, если ты бесишься из-за алкоголя, бутылку не бери. Только не веди себя как козел.
Я не знал, это я из-за выпивки так бесился или из-за чего-то еще. Они оба выпивали. Мама и папа. Но слова сами вырвались из ниоткуда.
– Ты не должен был мириться с его пьянством, – сказал я.
– Что ты имеешь в виду? – Он поднял на меня глаза.
– Ты же не знаешь, как это, когда он, воняя… – Тут я осекся, позволив словам приземлиться в его голове.
Последовала тишина, и я видел, как в нем пробуждается осознание.
– О чем ты, Ксандер? – спросил он через минуту.
– Забудь. – Я направился к входной двери.
– Нет, Ксандер. Это важно, – настаивал он, следуя по пятам. – Если у тебя есть что сказать…