Снова постучав по клавишам, поднимает голову, и лицо его проясняется.
– Можете еще земельный кадастр попробовать, вот. За три фунта покупаете реестр прав собственности. Не уверен, правда, что вам он поможет.
У меня при себе нет трех фунтов, однако информация эта очень нужна.
– Реестр прав собственности показывает, кто собственник. Эмит, а если я верну тебе, ты бы мог… – говорю я, но не успеваю закончить просьбу, как он уже заполнил форму и вбил туда номер банковской карты.
Через считаные мгновения информация на экране.
– Право собственности, адрес, – произносит он, листая вниз, – а вот и владелец – «Араторн Индастриз Лимитед».
Я вздыхаю, но нахожу в себе силы поблагодарить его.
– Вообще не вопрос, – отвечает он, продолжая стучать по клавиатуре. – Ага. Бесполезно. Никаких деталей о руководстве и вообще.
На экране говорится, что компания зарегистрирована в офшоре.
– Ничего страшного, – успокаиваю я его, – прости меня, Эмит. Из-за меня ты потерял как минимум полтора часа своего учебного времени.
– Все в порядке, – отмахивается он. – Я собирался заниматься французским. Ненавижу его. А кстати, кто она, эта женщина?
– Я не знаю. Но с ней что-то случилось, и мне нужно ее имя, чтобы я мог заявить в полицию о ее пропаже.
Пока произношу все это, сам понимаю, как похоже на бред.
– Мне пора, – говорю я. – Который сейчас час?
Он указывает курсором на часы на экране:
– Восемнадцать пятьдесят восемь.
– Спасибо за помощь.
Он кивает, я встаю и ухожу.
На улице сопоставляю все, что узнал. Дорогая квартира. Вот и все. Сногсшибательно дорогая квартира. Жилье для миллионера, а точнее, для миллионера, погрязшего в незаконных делишках настолько, что может позволить себе вызвать решал, которые исправят его ошибки. Возможно, это даже не первое его убийство. Таким, как он, им стоит только пальцами щелкнуть, как откуда ни возьмись появятся люди и разгребут все, что он наворотил. Таким, как он, может даже нравиться «воротить».
От холода я весь сжимаюсь, и вдруг из ниоткуда всплывает ее лицо в обрамлении темно-каштановых кудрей. Я не мог ее спасти. Поправка: я мог ее спасти, но не спас. И теперь даже не могу найти. Сколько людей ее сейчас ищут? Как много прошло времени, прежде чем ее объявили пропавшей без вести? На сайте, что нашел Эмит, тысячи людей числятся пропавшими, и большинство из них попали в этот список по-тихому. Лишь пара человек замечает. У полиции нет возможности уделять много времени каждому. А затем, месяцы спустя, их находят – мертвыми в поле или у дороги. Просто мертвыми. Не это ли случилось и с ней? Она так и сгинет, без тела и похорон?
Не могу допустить этого.
На похоронах Рори не было никого из семьи. Кроме нас с Грейс, остальные люди были из его новой жизни – в основном коллеги по работе. Пара друзей из Кембриджа, которые, как и он, жили и работали в Лондоне. Все эти молодые мужчины и женщины, собравшиеся у могилы, – с перекошенными от горя лицами, но в безупречно подобранной одежде. Похоронный шик. Женщины плакали, мужчины молча кивали. После этого кое-кто подошел выразить соболезнования и пожать мне руку.
– Они не знали его, – сказал я Грейс.
– Но все равно любили, – возразила она.
Она подняла глаза к небу, сверху начало накрапывать. Я посмотрел на нее и увидел, что она такая же, как они. На лице – печать горя, однако платье надела новое, по моде. На фоне черного траурного цвета ее золотистые волосы смотрелись легкомысленно.
– Спасибо, что пришла, – сказал я. – Даже с учетом, что мы не…
Она взяла мою руку в свои ладони.
– Конечно, я же любила его. И тебя тоже.
Она уставилась на небо, словно надеясь разглядеть хоть какой-то проблеск света среди металлических облаков.
– Не так уж и сильно, – ответил я, и она отпустила руку.
– Ксандер. Не здесь. Пожалуйста.
Лицо ее выражало мольбу.
– Соболезную вашей потере.
Перед собой я увидел молодую женщину – ее волосы были убраны в куцый черный пучок, челка свисала на глаза.
– Меня зовут Таз. Я работала с Рори.
Кивнув в ответ, я ждал, что она уйдет. Но она не спешила.
– Я… это… Как это произошло? Он казался таким тихим, – спросила она, от холода плотно кутаясь в свой шарф.
Я пристально взглянул на нее.
– Это я убил его, – сказал я.
Из-за воздуха во рту будто металлический привкус. У меня была целая жизнь, чтобы впитать, перестроить, перепридумать то, что со мной случилось. Боль вывернула мои клетки наизнанку, но со временем я адаптировался. Рори, хоть узнал обо всем, будучи старше, все равно оставался слишком хрупким, чтобы устоять под натиском этой боли. Но главное, я заранее знал, что так и будет.