Озираюсь вокруг, ищу, что бы такое схватить. Потяжелее, вроде кирпича, – вот что мне нужно. Можно постучать в дверь, а как только он откроет, вмазать ему по голове. Ворваться внутрь. Или еще лучше: разбить окно наверху, выманить его на улицу разобраться, что произошло, – быть может, тогда он или миссис Уилберт из главного подъезда вызовут полицию.
Беглый осмотр приводит меня к заключению, что свободных кирпичей в Мэйфейре нет. Принимаюсь расхаживать мелкими кругами; меня охватывает отчаяние. У меня нет мобильного, и я не смогу позвонить, даже если бы захотел. А телефонные будки, когда-то стоявшие на каждом углу, за эти годы исчезли как вид.
Делаю вдох и, перейдя улицу, подхожу к дому. На первом этаже нет окон, чтобы заглянуть внутрь. Видимо, они расположены на другой стороне и выходят на сад с высоким забором. Зато есть щель для почты.
Обзор сквозь заслонку заслоняет бахрома из искусственной щетины. Прикладываю ухо и слушаю. Ничего. Вдруг слышу, как отпирается дверь, до меня едва различимым гулом доносятся голоса, говорящие приближаются. Они идут обратно. С ним все в порядке. Опускаю заслонку, бегу к машине и снова прячусь за ней.
Спустя минуту открывается дверь и, к моему облегчению, в лучах света появляется Эмит. Он пожимает руку второго мужчины. Эбади. Тот машет и, дождавшись, когда Эмит уйдет, медленно закрывает дверь.
Я снова могу дышать.
Эмит вертит головой, ищет меня, и я, вскочив, подаю ему знак. Он тут же бросается ко мне. Пока он бежит, я внимательно изучаю его лицо, нет ли следов причиненного вреда или чего-то еще, что может внушить беспокойство.
Эмит улыбается.
– Эмит, ты в порядке?
Продолжаю разглядывать его лицо.
– Что? Да, все нормально, – отвечает тот, проведя рукой по волосам.
– Какого черта? Когда ты зашел внутрь, я подумал, что тебя могут убить! – Я теряю контроль над голосом.
– Все хорошо, Ксандер, – со смехом успокаивает он.
Чувствую, как меня немного отпускает, но горло все еще сжимается.
– Как же тебе удалось войти?
– Ах, да. Сказал ему, что жил здесь в детстве, и спросил, могу ли посмотреть свою старую комнату, – говорит он, расправляя плечи.
– Ты сделал что?
Не могу поверить, что он настолько безрассуден.
– Я нашел кое-что, тебе наверняка будет интересно, – продолжает он и кивком зовет следовать за ним.
Глава двадцать седьмая
Вторник
Я снова в Гайд-парке. Один, как и прежде. В густых зарослях растущего по периметру кустарника нашел клочок сухой земли, пусть после истории со Сквайром мне и не следует торчать здесь в темноте. Вдруг он снова объявится и начнет меня доставать? Не создам ли себе новых проблем? Гоню эту мысль. Детская площадка Сквайра – на противоположном конце парка, а мне надо держаться поближе к 42Б – вот что сейчас самое важное.
Кустарник достаточно плотный, чтобы оградить меня от ветра, дождя и других людей. Отправляюсь в темно-синюю глубину ночи на поиски еды и упаковочных материалов. Проходя мимо домов, подбираю сухие коробки, которые лежат на траве у входных дверей. В этом мире все доставляется прямо ко входу, и коробок теперь в избытке. А вот с едой труднее. В конце концов, отчаявшись, я просто захожу в супермаркет и спрашиваю, нет ли сандвичей с истекшим сроком годности. Молодая женщина на кассе говорит, что раздавать еду им запрещают из-за риска причинения вреда здоровью, но, если я вдруг решу сам их взять, останавливать меня она не станет. Благодарю ее, беру три упаковки сандвичей и еще один завернутый кусок пирога со смородиной.
Тут вспоминаю об Эмите и о той опасности, которой я его подверг. Ради чего? И какой для себя ценой? Мне становится не по себе: ответственность, которую я, кажется, теперь чувствую за него, сводится на нет той легкостью, с которой я безоговорочно его подвел.
Пока я провожал Эмита, он разыграл передо мной их диалог. Рассказал, как ему позволили свободно бродить по дому, пока Эбади лениво шел следом, думая лишь о том, чтобы тот ничего не украл. Впрочем, по интонации Эмита, его униформе, школе, в которой он учится, Эбади рассудил, что угрозы нет. Я вообразил, какое облегчение испытал Эбади, удостоверившись, что Эмит неопасен. Искренний молодой человек с преисполненными жизнелюбия глазами.
– А затем я заговорил с ним, – продолжил Эмит, сверкнув этими самыми глазами. – Спросил, как давно он живет в этом доме.
– И?
– Сказал, всего несколько месяцев. Его семья – жена и двое детей – в Йемене.
– Ладно.
– И вот еще что. Сама квартира безупречна. Ни следа трупного запаха.
Он уставился на меня, ожидая реакции.
– Передняя. Пол. Ты заметил?