– Знаю-знаю, – с невинным видом согласилась Грейс.
– Не сама же она придумала, – пробормотал я и вышел из комнаты.
Позже я извинился.
– Все в порядке. Знаю я эту Нину.
С тех пор я видел Нину лишь пару раз. Один из них пришелся на день, когда я принес доллары. Ее не было дома, поэтому мы с Себом достали деньги из мусорных пакетов и плотно набили ими мешки, чтобы уместить в тот сундук на чердаке, который в прошлом служил кофейным столиком. Передавая Себу последнюю пачку купюр, я услышал, как открылась входная дверь. Это пришла Нина. Мы оцепенели. Было слышно, как она идет по дому, и Себ вдруг выронил сумку с долларами, которые тут же разлетелись по всей комнате. До сих пор помню, как она застала нас ползающих на четвереньках по полу с охапками долларов в руках. В тот момент мы изобразили саму невинность.
– Что? – спросили мы, стоя на коленях, когда она вошла.
Она ничего не сказала, но поняла: что-то происходит. А когда она вышла, мы прыснули со смеха.
Звонят в дверь, Себ поднимается, чтобы открыть. Но на выходе из кухни останавливается.
– Говорить лучше мне.
Жду.
Бряцают замки и цепочки, открывается входная дверь, по деревянному полу цокают каблуки, в воздухе плывет аромат розы. Помню этот запах. Еще одна мадленка, которая тянет за собой прилив воспоминаний. Та роза. Рахат-лукум.
Нина заходит на кухню, говоря что-то Себу, но моментально замирает. Видит меня, мы упираемся глазами друг в друга. Передо мною женщина с теми же скулами из резного хрусталя и яркими сине-зелеными глазами, которые я так хорошо помню. Бледность лица лишь усиливает эффект. Челка такая же темная. Лишь несколько тонких морщинок возле глаз выдают прошедшие годы.
– Ксандер, – произносит она.
В ее словах нет ни капли тепла. Она поворачивается ко мне спиной и, скрестив руки, буравит взглядом Себа.
– Он что здесь делает?
– Это из-за него я тебе позвонил. Присядь. Кофе?
Она садится, но только на самый краешек стула. Даже не пытается снять свое кроваво-красное пальто. Оно так и остается покрывать ее острые плечи. Отодвигаю стул, чтобы освободить ей место, но она даже не смотрит на меня.
– Ну? – спрашивает она, забирая у Себа чашку с кофе.
– Ну, – вздыхает он. – На самом деле речь о Ксандере.
Оба поворачиваются ко мне.
– Тут такое дело, – говорит Себ. – Некоторое количество лет тому назад Ксандер оставил здесь немного наличных на сохранение. После того, как они с Грейс… – Он кашляет, увидев ее лицо – Ну в общем, они пропали.
Нина выслушивает, но ничего не говорит. Она неторопливо отпивает кофе, аккуратно ставит чашку на стол. И выжидает с непонимающим видом.
– Нина? – Я начинаю раздражаться.
– Что?
Она даже не поднимает взгляд.
– Это ты взяла деньги?
– Какие деньги?
Она ерзает на стуле.
Холод и безразличие, которые она испытывала ко мне когда-то, с годами лишь усилились.
– Двести пятьдесят тысяч долларов. В этом доме. Пропали. Все до единого. – Себ начинает заводиться.
Нина моргает, а затем, не сводя с него взгляд, вытаскивает из сумочки пачку дамских сигарет и закуривает. Запах разносится по воздуху.
– Не понимаю, о чем ты. С ним я не виделась, – она тычет в меня сигаретой, – уже тридцать лет. Да и я бы запомнила четверть миллиона фунтов наличными.
– Долларов, – поправляю я, но она молча отворачивается.
– Нина? – закипает Себ.
– Что?
– Деньги. Где они? Это важно.
Во мне нарастает ужас. Ведь если денег у нее нет, то отыскать их уже не удастся. А значит, это конец.
– Ты знала, что у меня были деньги. Я знаю, Грейс тебе рассказывала, – напирает Себ. – Мы спорили с тобой насчет них. Ты хотела отдать все Грейс.
Она крутится на стуле, а затем неожиданно встает, с резким скрежетом отодвинув его.
– К чему это все, Себастиан? Не за этим же ты вызвал меня сюда.
Себ встает и снова садится. Смотрит на меня, выпрашивая разрешение, но я не успеваю сообразить.
– Нам нужны они, Нина. Ксанду нужны. Сейчас, – говорит он, закатывая рукава.
– Что ж, мне жаль, но вы зря потратили время. Про деньги я ничего не знаю. В глаза их не видела. К тому же я ушла от тебя, ушла из этого дома. И ты точно знаешь, что именно я забрала с собой, – отвечает она и запахивает пальто, готовясь уйти.
Себ протягивает ей что-то, пока она не ушла совсем.
– Нина, – говорит он, и тут я замечаю, что в руке у него болтается сережка.
– Что это? – спрашивает она, и мы оба переводим взгляд на Себа.
– Нашел у сундука, где хранились деньги.
Себ спокойно кладет сережку в ее ладонь. Поочередно гляжу то на нее, то на него. У сундука я ничего не видел.