Уже закрывая дверь, она останавливается.
– Мне все равно, поверишь ты или нет, но нет у меня этих денег, – произносит она, придерживая рукой дверь.
От этих слов сжимается сердце.
– Нина. Если бы я мог тебя вообще ни о чем не спрашивать, поверь, я бы так и сделал. Но не могу, Нина. Не могу обойтись без тебя. Меня обвиняют в убийстве, Нина. Я этого не совершал. Они думают, я убил ее из-за денег.
Сказав это, чувствую, как в голове все поплыло, не выдержав давления. Готов разрыдаться от бессилия, сделать хоть что-нибудь, чтобы переубедить ее.
На мгновение она задерживает на мне взгляд, а затем закрывает дверь.
– Пока, Ксандер.
Стою и смотрю на закрытую дверь. Мне конец. И уже собираюсь уйти, как вдруг дверь снова открывается.
– Послушай. Если это имеет хоть какое-то значение, то я знаю, ты ее не убивал, – говорит она. – Яиц не хватило бы. Прости, что грубовато.
Киваю и слегка улыбаюсь.
– Что ж, а полиция считает, что хватило.
Она задумывается на мгновение, и я вижу: она взвешивает все, что она знает – а это не так много – и что не знает – а это существенно больше. В конечном итоге слов для меня она не находит.
– Тебе бы к ее парню приглядеться, – заявляет она, и я чувствую, как у меня вдруг холодеет лицо.
Парень. Так и полиция сказала. Они подозревали ее парня. Вот только парнем был я. И даже сейчас мне больно от одной мысли, что у нее был еще какой-то парень, кроме меня.
– Что за парень?
В мыслях у меня тот другой мужчина, которого я видел в доме, который душил ее. Кто-то ведь был там.
– А ты забыл? – Она удивленно вскидывает брови.
– А я знал?
– Да, тот парень с йоги. Ты должен помнить. Ариэль.
Меня будто окатило ледяной водой. Непринужденный, ушлый. Маслянистый. Его улыбка. Фальшивая беззаботность, которой он себя окутал. Наши споры. Моя ревность.
– Она встречалась с ним?
Я в бешенстве.
– Ого, – уже тихо произносит она. – Так ты не знал.
Мотаю головой и чувствую, как к глазам подступают горячие слезы. А за этой водяной ширмой неподвижно стоит она.
– Она не любила его, – говорит Нина, – он был запасным аэродромом.
Ее слова отдаются во мне дрожью. Не могу поверить, ведь мы столько спорили о нем с Грейс. Вся эта необоснованная ревность, в которой я был обвинен. А в итоге она ушла к нему. Тут я ощущаю всю мелочность своей реакции. Она мертва. Грейс. Ее нет, ее убили. И больше всего меня ранит то, что совершить это мог именно он.
Затем мне кажется, что это не может быть правдой. Убивший ее мужчина был в костюме, как будто пришел с работы. Это не он. Ариэль не носил костюмов.
– Ариэль не убивал ее, – говорю я.
– Я не имела в виду, что он ее убил. Я думаю, деньги могут быть у него. Он единственный, кто мог знать о деньгах, кроме нас.
Ее слова, приземляясь, впитываются сквозь кожу. Их смысл пробуждает меня, клетку за клеткой. Закрыв глаза, медленно сажусь на ступеньки у двери и, зажмурившись, начинаю рассуждать. Что-то хранится там, на задворках моей памяти. Пытаюсь восстановить события того вечера. Тени от огня, прыгающие на стенах. Песню.
Чтобы оживить воспоминания, впускаю в мысли запах горящей древесины. Он ведь говорил что-то, да? Про деньги. Я слышал, как он крикнул ей через всю комнату. «Шампанского?» – спросил он. Чтобы что-то отметить. «Отметить что?» – уточнила она. И тут возникло это слово: деньги.
Она пожалела, что сказала ему, так я помню. Она пожалела, что упомянула об этом. Речь о долларах. Должно быть, о долларах.
– Но как он заполучил их?
– Этого я не знаю. Знаю только, что, когда она умерла, он довольно быстро исчез. Даже не пришел на похороны – на кремацию.
– И ты никому об этом не говорила? Ее родителям. О деньгах. О том, что Ариэль исчез.
– Нет, – отвечает она. – Себастиан до церемонии и слушать ни о чем не желал. А когда я подняла эту тему потом, он настаивал, что это твои деньги и ты оставил их на него. И только ты мог их забрать. Даже мысли не допускал, чтобы отдать их кому-то другому. Ты же знаешь, он упрямый как баран во всех этих делах.
– Получается, Ариэль пробрался в дом тайком, чтобы украсть их?
Она на секунду задумывается.
– Кто знает? У нас было что-то вроде поминок по ней. Я искала его, но так и не нашла. Мы втайне надеялись, что ты объявишься, – добавила она, изменившись в лице.
После этих слов слезы прыснули из глаз. Я скорблю. По Грейс. По нашему прошлому. По всему, что потерял.
Глава сорок первая
Пятница
Потребность моих легких в свежем воздухе подавляет решимость идти прямиком к Себу. Какая-то часть меня все еще ощущает последствия случившегося вчера, которые слоями наложились на события последних десяти дней. Огромный объем информации. До сих пор ее не переработал.