Она остановилась. Золотая надпись на синей вывеске — «Салон». Сказку можно закончить потом.
…
Нора почти успела добраться до Яра. Вызвала такси, жалея, что до сих пор не отремонтировала мотоцикл. Тогда не пришлось бы стоять в пробке, щурясь от пронзительного весеннего солнца, нюхать дрянные сигареты водителя и слушать про маму, купола, страданья сына и прочую грусть цыганки.
Машина остановилась у соседнего дома. Нора не стала возмущаться — хоть она и торопилась увидеть Яра, но решила, что дойти быстрее, чем препираться, к тому же она хотела отдышаться.
— Быки твои мне ласты лихо завернули, браслеты сжали белы рученьки мои, — мурлыкала она себе под нос по пути к подъезду. — Но фраернулись в этот раз менты что надо, я тот лопатник даже близко не брала, — торопливо закончила она, заметив у подъезда милицейскую машину.
Рядом с самым безмятежным видом курил Яр. Нору он не замечал, пока она не тронула его за рукав.
И только когда он посмотрел на нее, она поняла, чего так испугалась Фаиза. Глаза у него и правда стали страшные — слишком темные и слишком спокойные.
— Это то, что я думаю? — вместо приветствия спросила она.
— Ага, — ответил Яр. — А что ты думаешь?
Нора не знала, что ответить. Она думала все сразу.
— Мне соседка твоя позвонила. Сказала, ты… — Она осеклась. — Я с тобой поеду.
— Не надо. Это ненадолго.
— Ненадолго — это лет на пять? — деловито уточнила Нора.
— Все через задницу, — флегматично ответил Яр. — Зато я нашел виски-бар. О, сейчас поедем, — сказал он, заметив выходящего из подъезда милиционера. — Я позвоню, когда смогу, хорошо? Мне есть, что тебе сказать. До встречи, Нора.
— Я тебе адвоката найду, — сказала она, вцепившись в его руку. У него были горячие пальцы и манжеты, испачканные ржавчиной и землей. Яр мягко забрал у нее руку.
— Не надо, — сказал он, садясь в машину. — Я ведь никого не убил.
Она в последний раз заглянула ему в глаза и поняла, что он врет. Нора смотрела вслед уезжающей машине и думала, что еще как надо, и кому лучше сначала звонить — Горзоеву или сразу знакомому адвокату, которому она когда-то собрала очень хорошую папку. Знакомый адвокат, после очень хорошей папки, не станет работать бесплатно, но об этом можно будет подумать потом. К тревоге примешивалась звонкая нота предвкушения, которой Нора совсем не стыдилась. Даже если эта история закончится плохо — это в любом случае будет отличная история. Она напишет отличную статью, серию отличных статей, а потом отличную книгу.
В кармане заверещал телефон. Нора по мелодии знала, что звонит Горзоев, и тревога на миг утопила остальные чувства.
— Да?..
— Где ты?
— Недалеко от центра.
— До Автозаводской за сколько доберешься?
Нора раздраженно поморщилась. На Автозаводской была только магистраль и промзона. Ни реки, ни моста, а значит, ей сейчас придется отвлечься на какую-то другую историю.
— Пятнадцать минут, — прикинула Нора. — Что там?
Горзоев ответил, и прежде чем испугаться, Нора успела подумать, что история все же та самая.
…
Синий дом был черным. Потемневшее, потрескавшееся дерево, по углам — красные кирпичи. Дом построили недалеко от поселка, на пригорке, с которого было видно облитое солнечным светом золото куполов.
Окна забили фанерой изнутри. Снаружи ее покрывали черные и алые надписи. Некоторые выцарапали гвоздем. Яр подошел ближе.
«Вместе с звоном, вместе с пеньем, о забвеньи говорят».
«Если я покажу тебе розы, ты пойдешь со мной?»
Он с трудом узнал почерк Рады в этих кривых, дрожащих словах.
«Когда ты».
«Уже не будет».
«Не страшитесь смерти».
Остатки забора из рабицы, не доеденные ржавчиной, оплетал голубой вьюнок. Вокруг дома были разбросаны странные вещи — несколько ржавых бочек для воды, раскрытые чемоданы, мятый строительный контейнер. И повсюду темнели пятна засыпанных ям.
Яр представил, как перекапывает весь участок в поисках неизвестно чего.
И находит гнилую картошку. В шорохе листьев ему вдруг померещилось виноватое хихиканье Яны — будто это она вложила ему в голову эту глупую фантазию. Или сама выкопала все эти проклятые ямы.