Тварь. Любимый братик, поганая белобрысая тварь, никак не пропадет из ее жизни. То, что сожрало ее брата и теперь притворялось им.
Она коротко всхлипнула и погладила спусковой крючок. Однажды рука у нее дрогнет и дурацкая история наконец-то закончится. Лера заботилась о том, чтобы рука у нее однажды дрогнула — она не начинала этот ритуал без заботливо влитого в себя стакана коньяка, запитого бутылкой шампанского и парой рюмок абсента. Но стоило ей притронуться к оружию, как от руки словно становились чужими — пропадала дрожь, движения становились скупыми и четкими. Лере оставалось только таращиться в стену и думать, как будут смотреться алые брызги на белоснежном потолке. Интересно, сложатся ли они в правильный рисунок?
А может, у нее появился еще один шанс умереть. Лера положила пистолет и прикрыла глаза. Темные глаза, словно в них тоже поселилась тьма из голодного дула, а так жаль, что темные. Лучше бы белые, как у ее брата, так было бы честнее.
И наконец-то умереть было бы честнее. Может, этот человек, который уже вторую неделю за ней следит, все-таки убьет ее?
Она улыбнулась и прижала к разгоряченным щекам кончики пальцев.
Да, он точно за ней следил — огромный мужик, бородатый, волосы русые в хвост завязаны. Взгляд у него был тяжелый и злой, словно весь этот человек был из милосердной пистолетной тьмы. Какой хороший мужик, вот бы еще он порешительнее был — ходит кругами, пялится, только зубами не щелкает. А надо-то всего лишь подойти, руку на плечо положить, сказать, какого он там хрена от нее хочет, а потом этой рукой голову ей оторвать. Лера почему-то была уверена, что он не то что одной рукой справится, ему двух пальцев хватит.
Она фыркнула, а потом медленно подняла пистолет, щелкнула по рукояти. Хихикнула в ощерившееся дуло, развернулась и выстрелила в стену.
Выстрел отзвучал, а грохот почему-то не прекращался.
…
Яр раньше не пробовал вышибать чужие двери. Он вообще-то считал себя приличным человеком, даже с кастетом больше по подворотням не шлялся и людей в контейнерах не закапывал. Но из квартиры, в которую он только что собирался постучать, раздался выстрел. И дверь почему-то распахнулась.
— Да что ты за мудак, мне во всем этом протраханном сарае только дверь и нравилась!
Яр стоял в дверях, глядя сверху вниз на перекошенную от злости девчонку в мужской рубашке и пистолетом Макарова в трясущихся руках. И думал, что после Яны его уже ничего не удивляет, но у Яны хотя бы пистолета не было.
— Кого убивала? — спокойно спросил он, поправляя дверь.
— Стену.
— И как, попала?
Она пожала плечами. Руки у нее все еще тряслись, и это было нехорошо.
— Тебя стучаться не учили?
— Я басист. Меня обычно не слышно, приходится изворачиваться, — неуклюже пошутил он.
Он не так планировал с ней познакомиться. И, пожалуй, не стоило ему возвращаться к этой истории, потому что в ней снова появились сумасшедшие женщины, идиотские ситуации и неловкие разговоры.
— Давай я в тебя стрелять не буду, а ты свалишь? — предложила она. Из темноты кухни вышел кот, серый, тощий и трехлапый. Сипло мяукнул и растянулся на пороге.
— Не пойдет, — с сожалением ответил Яр. — Знаешь, кто убил Лору Палмер?
Она была красивой. Может, такой шарм придавали ей темные, злые и печальные глаза, может — длинный нос или растянутые усмешкой очерченные губы. А может, пистолет. Или запах горьких травяных духов и абсента, который шлейфом потянулся за ней, когда она подошла ближе.
— Не знаю, — улыбнулась она. — Ты это у меня хотел спросить?
Яр опустил руку в карман.
А может, девушка казалась такой красивой, потому что не была похожа ни на Раду, ни на Нору, и ни на одну женщину, с которыми он был в прошлом. И на женщину со снимка у него в кармане она тоже не была похожа.
— А кто ее убил — знаешь?
Она задумалась. Рассеянно почесала ухо дулом и положила пистолет на туалетный столик. А потом широко улыбнулась.
— Ну конечно знаю! И все-все тебе расскажу, только чаю заварю. Пошли со мной.
И он пошел. Пить чай и слушать женщину, которая знала, кто убил Мари.