— Вы голодные?
— Нет, мы… — начал было Яр.
— Да, — угрюмо перебила его Яна. Мрачно посмотрела на Яра, сама повесила свое пальто на вешалку у двери.
— Папа скоро вернется, — сообщила Диана Викторовна с кухни. — Задержался… Мойте руки, садитесь…
Яр пропустил Яну в ванную и молча наблюдал, как она остервенело трет руки куском белоснежного мыла, взбивая плотную кремовую пену. Ее плечи опускались все ниже, а губы она сжала так, что помада испачкала подбородок.
— Не умеют справляться, говоришь? — наконец не выдержал Яр. Ему казалось, Яна вот-вот разрыдается.
Она подняла на него сухие красные глаза и с неожиданной ненавистью процедила:
— Тут ничего не изменилось. Мыло «на четверть из крема», Вета такое покупала. Они делают вид, что она жива.
Яр хотел сказать, что они просто покупают мыло, но снова решил промолчать. Яна с отвращением вытерла руки об юбку.
Кухня была такая же — светлая и теплая. Красные занавески с желтыми оборками почти закрывали синюю осеннюю темноту за окном, оставляя только полоску у подоконника, узкую и безопасную.
Яр осторожно сел на белый табурет, готовясь встать, как только он заскрипит. Яна села рядом, сложила руки на коленях и уставилась на скатерть. Над столом зеленая улыбающаяся ящерица обнимала белый циферблат и мерно покачивала хвостом.
— Как вы с Яной познакомились? — наконец нарушила молчание Диана Викторовна. Она приоткрыла крышку белой, расписанной маками кастрюли и подозрительно принюхалась. Если бы она спросила Яра, он сказал бы, что пахнет восхитительно, но, к сожалению, она спросила о другом.
— Я брал кассеты в прокате… — начал врать Яр.
— Мы познакомились на… — перебила его Яна, зло сверкнув глазами, и вдруг осеклась, и миролюбиво закончила: — Показе. Смотрели «Молчание ягнят».
Яр понял, что ей хотелось уязвить мать напоминанием о маньяке, но она вовремя вспомнила, что он может и не желать делиться своим горем.
А «Молчание ягнят», скорее всего, было простой оговоркой. Впрочем, она достигла цели — когда Диана Викторовна обернулась, улыбки на ее лице больше не было.
— Кто-то еще смотрит такие фильмы, — глухо сказала она. Капля густого оранжевого соуса сорвалась с половника и оставила на светлом линолеуме неопрятную кляксу.
— Смотрит, мама, представь себе. Не все делают вид, что ничего такого не происходит.
Яна говорила, не глядя матери в глаза, а Яру хотелось ее одернуть. Сказать, что ее никто не тащил сюда силой, и что эта женщина потеряла дочь, и достойна сочувствия даже если покупает неправильное мыло. Но, конечно, ничего подобного он не сказал.
— А что вы думаете о группе «Дискотека Авария»? — многозначительно спросил он, вспомнив русую девушку Лену.
— Что?.. — растерянно переспросила Диана Викторовна. Опустила половник в кастрюлю, сняла с батареи тряпку и стала оттирать пятно. — Куркума, — расстроенно пробормотала она. — Очень все красит, наверное, след останется…
— Давай я попробую, — пробормотала Яна, словно устыдившись прошлой резкости. — Есть у тебя перекись?..
От тягостной сцены Яра спас звонок в дверь. Диана Викторовна, бросив тряпку в раковину, пошла открывать.
— Ты думаешь, я плохая? — глухо спросила Яна.
— Нет, — честно ответил Яр, — не думаю. Думаю, нам всем плохо. И твоим родителям, наверное, тоже нужны…
Он не смог подобрать слова. Кто им нужен? Друзья? Пьяная компания Яны? Дочь?
— Мне здесь плохо, — пожаловалась Яна. — Я хожу, потому что «им нужны»… а я… я… А это мой папа, Сергей Степанович.
Яр обернулся. Отец Яны появился на кухне совершенно бесшумно, а может, Яр так сосредоточился на мыслях о друзьях и мыле, что не заметил его.
— Добрый день, — Яр привстал и протянул руку.
— Здравствуйте-здравствуйте, молодой человек!
У Сергея Степановича была мягкая улыбка. Яр такие видел только у заслуженных педагогов на старых фотографиях. Улыбка текла в желобки морщин, заполняла их и словно подсвечивала его лицо. Рука у него была сухая и теплая, пожатие — крепкое, а глаза — светло-голубые, как у Яны, но совсем без злых искр, что плясали во взгляде его дочери.
— Ярослав. Я друг Яны. — Второй раз эти слова дались ему еще легче.
— Вам чая налили? Дианочка, ну что же ты, — он загремел кастрюлями в шкафчике у раковины.
Яр только открыл рот, чтобы сказать, что пить не собирается, к тому же он заметил неодобрительный взгляд Дианы Викторовны, но Сергей Степанович уже выпрямился. У него в руках была высокая бутылка из темного стекла. Без этикетки, с замотанным тряпкой горлышком. Яр сразу понял, что ничем хорошим это не кончится, и отец Яны поспешил подтвердить его догадки: