Голос Розы из экипажа прервал нас:
— Дети, вы слышали? Немедленно садитесь!
По ее голосу они поняли, что она недовольна, и бросились выполнять ее команду. Бывали времена, когда сказочная принцесса превращалась на время в обычного человека, раздраженного и сердитого, способного их ругать или влепить затрещину. Они предпочитали не заставлять ее ждать. Я не подошла к экипажу, а стояла в дверях, наблюдая, как они усаживаются, слушая резкий голос Розы, отдающей приказы. Она дала знак ехать, так и не повернувшись ко мне. Слуга, который пришел за детьми, остался на тротуаре.
Глава вторая
Я наняла кеб, чтобы добраться до дома Ларри на улице Сант-Кильде, с тем чтобы он подождал меня до конца вечеринки. Я могла взять экипаж Лэнгли, стоило только обратиться к Джону Лэнгли, но в некоторых вещах мне хотелось проявить свою независимость, хотя такое поведение было чисто внешней демонстрацией.
Ларри выстроил себе жилье в опасной близости к особняку Лэнгли и окружил дом широким газоном, так что каждый прохожий мог видеть его размеры. Он здорово задолжал из-за этого, даже имея приданое Юнис Джексон, но я знала, что Ларри рассчитал каждый потраченный пенни с тех пор, как объявил о своем успехе всему миру. Я слышала, как он сказал, что только бедняк не имеет долгов.
Ларри еще не был богатым человеком, но скоро собирался занять подобающее ему место. Женившись на Юнис, он стал партнером ее отца, и фирму «Джексон и Мэгьюри» уже знали. Он уже имел троих детей, и Юнис, обожавшая его благодушная супруга, ждала сейчас четвертого ребенка. Ларри так же энергично основывал свою династию, как Джон Лэнгли.
Джон Лэнгли сказал о нем:
— То свойство характера, что не дает покоя Розе, в нем направлено в правильное русло. Молю Бога, чтобы у моих внуков было то же самое.
В делах Ларри был нагл и удачлив, он постоянно расширял бизнес, открывая новые магазины, агентства, как только последние начали приносить определенный доход. Он брал с собой Сэма Джексона в Новый Южный Уэльс и южную Австралию, становился партнером в маленьких компаниях, финансируя и всячески их поддерживая.
Я также слышала, как о нем говорили: если он проживет достаточно долго и ухитрится не свернуть себе шею, то станет богаче Лэнгли.
Кеб свернул к подъезду витиеватого, чрезмерно изукрашенного орнаментом дома, который построил Ларри. Этот дом, казалось, кричал на весь свет, что здесь живет человек, который может себе все это позволить.
Ларри сам подошел к кебу, чтобы помочь мне выйти, он гордился своими владениями, но не был чванлив и оказался расторопнее своих слуг. Он поцеловал меня в щеку, помогая спуститься; это был поцелуй доверия и приветствия, с каким он встречал меня здесь уже несколько лет. Это приветствие говорило о том, что здесь во мне видят ровню. Ларри не смог сделать для меня большего.
— Эмми! Ты выглядишь великолепно. Ты никогда не была так элегантна.
— Это потому, что ты ни разу не потрудился увидеть меня где-нибудь, помимо магазина, когда я одета для работы. — Но то, что он сказал, было правдой — у меня никогда раньше не было такого наряда. Это было платье из тонкого шелка цвета абрикоса, подчеркивавшее мою тонкую талию, и с таким широким кринолином, что мне приходилось осторожно передвигаться. Мне нравилось его покачивание из стороны в сторону, когда я шла через зал, где стояла Юнис, Приветствуя гостей.
— Эмми, дорогая… — ласково сказала она и подставила щеку для поцелуя.
Она осталась почти такой же девочкой, какой я запомнила ее на первом приеме, который Джон Лэнгли давал в честь Розы. Ее волосы были красно-рыжими, а платье богато убрано лентами и цветами. Через три месяца Юнис должна была родить, и она укуталась в длинный волочащийся шарф, чтобы скрыть располневшую фигуру. Но кое-что она не хотела слишком тщательно скрывать, зная, как гордится Ларри своими детьми, а ей только и нужно было его одобрение и любовь. Юнис хотела бы так же бодро и безмятежно продолжать носить его детей. Она была тихой, довольно скучной женщиной, но со дня их женитьбы Ларри не взглянул на другую женщину.
Он искал надежности и нашел то, что искал, а энергии и страсти у него было на двоих. В своем доме он хотел мира и никакой конкуренции — решающее слово должно было остаться за ним. Женой и детьми он управлял с тем же невозмутимым авторитетом.
— Посмотри-ка на нашу Эмми, Дэн. — Кэйт уже обнимала меня. — Честное слово, просто удовольствие видеть тебя не в твоем черном платье.