— А ты невыносимая старая женщина. — Он отшвырнул ногой стул. — Зачем ты лезешь в мужские дела? — Он посмотрел в направлении шахты Грейвл Питс и прислушался.
— Будь оно проклято, я могу опоздать! — Он бросился бежать.
— Если Бог есть, ты опоздаешь, — крикнула Кэйт ему вслед и заплакала. — Ты глупый, Пэт Мэгьюри!
Но он был уже слишком далеко, чтобы услышать это.
— Куда ты убрала это ружье, Эмми? — спросила Кэйт.
— Как ты узнала?
Она сделала нетерпеливый жест. — Кто еще мог заранее подумать об этом? Слава Богу, додумалась ты.
— Я опять завернула его в брезент Адама. Подумала, что там он будет искать в последнюю очередь.
Кэйт кивнула головой.
— Ты хорошая девушка! Пойди сейчас и посмотри за ним, может быть, удастся убедить его вести себя благоразумно.
— Идти за ним — мне?
Она указала в направлении шахты.
— Кому же еще? Он оставил трех человек внизу в шахте, и мне не под силу будет поднять их наверх.
— Я помогу.
— Нет, нет. Иди сейчас!
И когда я пошла, то услышала, как она зовет Розу.
— Где ты, Роза? Матерь Божья, когда надо, ее никогда не бывает на месте!
Большая толпа собралась у шахты Грейвл Питс, и полиция уже арестовала несколько человек, у которых не было лицензий. Приехал комиссар Рид. Его люди были на месте. Он ждал подкрепления. Один из лидеров, немец по имени Берн, был схвачен, но моментально толпа вступилась и вытащила его назад. Среди шахтеров кто-то выстрелил из ружья в воздух. В ответ был дан залп над головами со стороны полиции и солдат, которые придвинулись ближе.
Я почувствовала, что в толпе внезапно появилось ощущение страха. При виде штыков люди отступили назад, поняв бесполезность камней в их руках — единственного оружия, которое они имели. Никто больше не вырывался из рядов, чтобы освободить арестованных людей.
Рид знал настроение толпы так же хорошо, как и любой из нас. У него было преимущество, и он использовал его. Он приказал дать еще один залп над нашими головами. Это ускорило капитуляцию; я чувствовала оскорбление, как и остальные; ощущение, что нас использовали помимо нашей воли, а также вопреки справедливости. Комиссар начал зачитывать «Акт о мятежах», а мы, простые люди, превратились в толпу, на которую не распространялись законы.
Пэт был в первых рядах толпы и почти напрашивался на арест. Я видела, как его уводили, и на его лице, странное дело, было выражение триумфа. Я почувствовала тогда, что он испытывал великую гордость от того, что его не удалось оскорбить или победить.
Потом, совершенно безотчетно, я присоединилась к небольшой группе женщин, которые следовали в сторону лагеря Кемп за своими арестованными мужчинами. Войска были бессильны повернуть нас, женщин, назад, и мы в своем стремлении преуспели. Шахтеры улыбались, слыша наши крики. Мы, вероятно, походили на стаю хищниц, пытающихся идти в ногу с войсками.
Я поравнялась с Пэтом.
— Пэт, это я, Эмми.
Он развернулся было, но его тянула уздечка, к которой он был пристегнут наручниками.
— Зеленоглазая!.. — Его рот растянулся в улыбке.
Я прошла рядом с ним всю дорогу до лагеря Кемп. Он не просил меня вернуться назад. Возможно, он догадывался о ружье и знал, почему я хотела идти вместе с ним. У ограды ворот каторжной тюрьмы нас разъединили. Мы наблюдали, как людей цепями приковывают к колодам.
Целый день шахтеры прождали на улице, но их оставили в покое. Из Мельбурна прибыли первые подкрепления, и когда багажный состав продвигался по Мэйн-роуд, шахтеры захватили последнюю повозку. Шофера избили, а молодого барабанщика ранили в ногу. Никакого чувства благоразумия не осталось и в помине, только понимание того, что они, безоружные, оказали сопротивление военным. Я видела, как Лейлор пытался призвать к порядку… Он разделил всех на группы и дал задание заниматься строевой подготовкой. Те, у которых не было ружей для строевой подготовки, использовали стержни от веников.
Восставшие распространили по всему городу воззвания с целью привлечения денег и оружия и призвали шахтеров с других приисков присоединиться к ним на Бейкери Хилл. И начали возводить из подпорок шахтной кровли трехстороннюю баррикаду, включающую площадку размером в целый акр.
— Это временно, — говорили они.
Но нам повезло больше, чем тем, кто поставил свои палатки у баррикад.