Элизабет ушла. Роза развела руками.
— Я старалась быть дружелюбной.
В это время заговорил Том.
— Роза, почему ты отдала брошку, ведь я покупал ее тебе.
— Да не обращай внимания! Это же мелочь! И потом это ужасное платье — его надо было чем-то украсить.
— Ты не имела права отдавать брошь без моего разрешения.
Роза пожала плечами. Она уже привыкла не обращать внимания на Тома, а сегодня начала жалеть и опекать Элизабет Лэнгли. Она отвернулась и стала перебирать кипу вещей на кровати.
— Пойдем, Эмми, надо решить, куда все это сложить. Кроме того, я устала и хочу отдохнуть. Я должна хорошо выглядеть, когда вечером придет мистер Лэнгли.
Для себя она уже решила, что только с одним лицом в этом доме следует считаться. Этим решением она руководствовалась долгие годы.
Она посмотрела на мужа. Том так и стоял на том же месте, где был, когда Роза дарила Элизабет брошку. С его лица не сходило выражение обиды и унижения.
— Не стой столбом, пожалуйста. Позвони и скажи, чтобы мне принесли чаю.
Казалось невозможным, чтобы это была та же женщина, которая несколько минут назад так доверчиво дала ему руку, чтобы он ввел ее в дом. Тем не менее она крепко привязала его к себе.
Улыбнувшись Тому, она проворковала:
— Не сердись из-за такого пустяка, как эта брошка. Подумай, сколько удовольствия мы получим, когда будем выбирать новую… и позвони, ради Бога, пусть приготовят чай, дорогой.
Остаток вечера она была весела и приветлива, так что мы приняли как должное то, что она лежала на кровати, а мы с Томом раскладывали по местам вещи. Ее смешили разные пустяки, все улыбались, Том был счастлив, и время прошло незаметно.
Потом Том пошел вниз, как мне показалось, неохотно. Я собралась уходить. Когда я надела шляпку, Роза внезапно села.
— Эмми, не уходи, останься на ужин.
Я покачала головой.
— Я не могу прожить твою жизнь за тебя, Роза. Раньше или позже, но ты сама должна встретиться с ним лицом к лицу.
Она медленно кивнула. Потом, как будто сожалея о признании, проговорила:
— Имей в виду, я не боюсь его. Но я не понимаю, почему тебе не остаться, тебе понравится. Перемена обстановки…
— Я никуда не хожу без приглашения.
— Я приглашаю тебя. Это мой дом. Здесь мной не будут командовать ни эта женщина, ни кто-нибудь другой.
Я кивнула.
— Но нет абсолютно никакой необходимости, Роза, доказывать это в первый же вечер. Терпение, Роза…
Она опять растянулась на кровати.
— Ну, подожди хотя бы, пока я оденусь.
Я села, развязала ленты на шляпке и наблюдала, как она, потребовав горячей воды, начала снимать нижние юбки, и не могла понять, почему она все еще нуждается во мне. Она была уверена в себе и достаточно сильна, чтобы взять этот дом приступом и устроить все по своему вкусу. Она не боялась ни Тома, ни Элизабет. Оставался еще Джон Лэнгли. Она помылась. Потом потратила десять минут на то, чтобы расчесать волосы. Такого раньше не было.
— Не так, Роза, свяжи их ниже на спине.
— Нет, это ужасно. Я выгляжу, как посудомойка.
— Нормально, это именно то, что нужно.
Я никогда не видела Джона Лэнгли, ни разу не разговаривала с ним. Однако по облику его дома мне показалось, что больше всего он оценит скромность и простоту. Я вдруг поняла, что Роза считает меня частью семьи. И мне хотелось, чтобы она достойно нас представила.
По-моему, она была недовольна тем, что увидела в зеркале, но согласилась с моим решением. То же получилось и с платьем. Она долго стояла перед открытым шкафом. Сначала достала переливающееся голубое платье, которое раньше я не видела. Потом шелковое зеленое; она надевала его один раз в Эрике. Но все они не годились для первого вечера. Потом она сможет их носить, но не сегодня. Я подошла к шкафу и указала ей на нужное платье темно-красного цвета.
— Это, именно это ты должна сегодня надеть.
— Это? — Она сморщила нос. — Том заставил меня его купить, но я его не люблю. В нем я выгляжу старой.
— Старше, — поправила я, — возможно, сегодня это даже хорошо.
Она оделась, повернулась ко мне и спросила.
— А какие украшения?
Платье было очень простым. И вполне понятно, почему оно нравилось Тому. Оно прекрасно смотрелось только на такой красавице, как Роза, с ее белой кожей и густыми черными волосами. Она не понимала, какой эффект производит, и я видела, как недовольно опустились уголки ее губ, когда она посмотрела на себя в зеркало.
Я открыла шкатулку. Там не было ничего особенно ценного: бирюзовое ожерелье, коралловый браслет и брошка, маленькие жемчужные сережки. Я их видела на витрине у Хита в Балларате. Опаловая брошь, которую Роза подарила Элизабет, была самой ценной.