— Кэйт и Дэн здесь?
— Они не придут. Только дни рождения и смерти могут служить для них исключениями, чтобы переступить этот порог.
— А ты? — спросила я.
Он пожал плечами.
— Я прихожу куда угодно, где мне выгодно. Все деловые люди Мельбурна сегодня вечером здесь — представители малого и большого бизнеса. — Он засмеялся. — Разве мог бы я позволить им сказать, что Роза не получает поддержку из своей семьи? — Ларри показал на ярко освещенную комнату, толпу людей, бригаду дополнительных слуг, нанятых, чтобы обслуживать гостей, шелковые занавески и обои, восхитительные овальные зеркала, отблеск хрустальных бра.
— Не правда ли, Адам, такое стоит, чтобы его добиваться? Я поменял бы мое место в подводе на это в любое время.
— Дела идут хорошо? — спросил Адам.
Ларри кивнул головой.
— У Джона Лэнгли будет конкуренция раньше, чем он узнает об этом. — Он огляделся и развел руками. — Как это будет выглядеть, Эмми? Лоренс Мэгьюри — главный купец.
— Замечательно, как все мы гордились бы…
— Ну, я лучше пойду и поищу себе богатую вдову, чтобы это могло произойти как можно раньше…
Мимо нас проходила Элизабет. Она выглядела уставшей и почти растрепанной; вся работа по приему гостей была на ней. Платье тусклого синего цвета не шло ей; она приколола брошь Розы.
— Элизабет, — сказала я, — хочу представить вам Розиного брата, Ларри. Ларри, это миссис Таунсенд.
Она посмотрела на него с какой-то враждебностью, в то время как он сделал самый элегантный поклон, который только был возможен в переполненном зале.
— Могу я сказать вам комплимент, мадам, за блестящий успех этого вечера. — Он улыбнулся. — Я ведь понимаю важность устроенного приема.
Ловкий черт, подумала я; он точно знал, как эта семья устроена. И Элизабет, такая равнодушная к мужчинам, покраснела, как девочка.
— Это Роза имеет успех, — ответила она без сожаления и одарила меня почти дружеским взглядом.
— Вы когда-нибудь видели Розу, которая выглядела бы так прекрасно? Вы видели, капитан Лэнгли?
— Нет, нет, я не видел, — произнес он, запинаясь.
Неожиданно ее кто-то задел, и замешательство Адама не было замечено никем, кроме меня.
— Конечно, — сказала она слегка раздраженно, — они все толпятся вокруг нее, все эти мужчины. Я полагаю, что они доконают ее. Она не вполне оправилась после родов, забывает, что она еще физически слаба.
Элизабет выглядела так, будто хотела с радостью оттолкнуть всех людей от Розы.
— Я не знал, что Роза нашла себе такую защитницу. Это непривычно. Среди женщин ты, Эмми, единственная у нее подруга, — заметил в некотором замешательстве Ларри, когда Элизабет ушла.
— Ей не нужны женщины… у нее достаточно мужчин, — ответила я резко и решительно положила свою руку на локоть мужа.
— Идем, Адам… Я вижу, они собираются подавать ужин. Я голодна.
— И я, — сказал Ларри. — К тому же мне надо приступить к поиску вдовы для себя.
Это была не вдова, а дочь богатого купца зерном, который рассылал своих представителей по всей колонии и имел партнеров в Сиднее. Я желала для Ларри, чтобы она была бы хорошенькой, но Юнис Джексон не была такой. Она оказалась крупной девушкой, сильной и здоровой, и на ней было платье, к которому не подошла бы никакая безделушка или лента. В ее рыжих волосах виднелись беспорядочно приколотые цветы, но жемчуг вокруг шеи был настоящим.
Из сплетен Мельбурна было известно, что Сэм Джексон для дочери ищет мужа, который стоял бы на ступень или две выше ее на социальной лестнице. Его дочь смотрела на Ларри гипнотизирующим взглядом и смеялась над всем, что он говорил. И Ларри, я думала, выглядел настоящим джентльменом, как все окружающие мужчины. Я наблюдала за ним с другого конца комнаты, как он нашел место для Юнис, принес ей шампанское, поднимал платочек, который она роняла несколько раз. Было трудно узнать, что под его перчатками скрыты мозолистые и грубые руки, как и у половины присутствующих здесь мужчин.
Позднее, казалось, Адам вышел немного из своего транса и стал веселее. Может быть, помогло шампанское. Он раскланивался со многими людьми, представлял им меня, и я слышала сердечность в его тоне. Пожилая женщина, с тяжелым бриллиантовым ожерельем на шее, похлопала его по руке своим веером, когда мы проходили мимо.
— Вот и вы, капитан Лэнгли. — Она повернулась ко мне. — Он привез меня из Сиднея на «Энтерпрайзе» на днях и пытался объяснить, что не состоит в родстве с Джоном Лэнгли.
Адам представил меня, и я узнала имя одной из больших семей Нового Южного Уэльса, которые имели большую земельную собственность. Она похлопала его по руке снова.
— У вас прелестная жена, капитан Лэнгли. Привлекательная молодая женщина! — И затем она наклонилась ко мне и зашептала так громко, чтобы Адам мог услышать. — А вы счастливая женщина. У вас самый красивый муж, какого я когда-либо видела!
Мы немного потанцевали. Я никогда раньше не танцевала, но Адам вел уверенно, и я свободно следовала его движениям.
— Ты легкая, Эмми, — сказал он. — Легкая, как перышко.
Он улыбнулся мне, и я начала надеяться, что тот взгляд между Розой и Адамом был только случайным, возможно, предметом моего воображения.
Но я ошиблась. Она не оставила его в покое, не позволила забыть ее. Когда Джон Лэнгли с гордостью подвел Розу к роялю, чтобы продемонстрировать ее способности, она показала достаточно откровенно, что было у нее на душе. Помню, что руки Адама лежали на спинке моего стула, когда она исполняла репертуар песен, которые нравились Джону Лэнгли больше всего, ее голос был звонким, как колокольчик, но звучал богаче в низком регистре. Гости встречали громкими аплодисментами каждую песню.
И затем, на последней песне, она нарушила традиции. Это была песня, которая была унизительным оскорблением для семьи Лэнгли, напоминанием того, кем и откуда она родом. Это был единственный раз, когда я услышала, что она пела здесь ирландскую песню.
Она смотрела прямо на Адама, завлекающая, соблазнительная женщина, уверенная в своей власти.
Она смотрела на Адама, не обращая на меня никакого внимания. Для Розы меня просто не было.
Глава седьмая
В один из ясных, безоблачных дней австралийской весны, когда воздух, кажется, звенел в ушах, я увидела Холмы Лэнгли. После приема Джона Лэнгли в честь Розы прошло уже более шести месяцев и два года с тех пор, как из окна я увидела подводу семьи Мэгьюри.
В то утро Роза и я ехали в легкой двухместной коляске с откидным верхом. Впереди, обогнав нас, в четырехместной коляске сидели Энн, ее няня и служанка Розы. Во главе процессии ехал Джон Лэнгли, который все еще очень уверенно держался в седле, хотя путешествовал весь день. Роза умышленно решила ехать позади четырехместной коляски, несмотря на пыль, которую она оставляла.
— Хоть какое-то уединение — быть последней в ряду.
Время от времени Джон Лэнгли скакал назад к нам, чтобы обратить на что-то наше внимание.
Роза правила коляской очень уверенно, ловко погоняя лошадь хлыстом. Это был подарок от Джона Лэнгли, и он был очень доволен, так как любил хороших лошадей и видел, как она научилась управлять гнедой кобылой. Она назвала лошадь Танцор. Двухместная коляска подходила Розе намного больше, чем закрытая четырехместная. Она стала оставлять кучера дома. Это давало ей определенную свободу, которой она всю свою жизнь никогда не знала; она начала пользоваться своей свободой безгранично.