Так никто не знал.
Я в шоке уставилась на дорогу.
Давид был старше меня и всех одногруппников. Его отец, Алиев Григорий Афанасьевич, был первоклассным нейрохирургом. Всем казалось очевидным, что сын пошёл по стопам отца. Поэтому и пошёл в медицинский.
Казалось очевидным.
Но почему поступил не сразу после школы? И где он был три года? Просто искал себя? Он готовится к парам и знает материал, но почему делает это, будто ненавидит то, что делает? Характер такой?
Нет, тут что-то другое. Мама умерла три года назад. Последняя воля матери?
Я повернулась к парню. Он смотрел на меня, слегка улыбаясь.
— Лицо такое же, когда у тебя тысяча вопросов преподу. Спрашивай.
Я нахмурилась. Какое такое у меня лицо?
Открыла было рот, но всё равно осеклась.
— Всё в порядке. Правда. Спрашивай.
— Зачем ты поступил в медицинский? — осторожно начала я.
— Правильный вопрос, Ася, — он снова улыбнулся. — Я отвечу, а сначала скажи мне, какая у тебя в детстве была мечта? Была ли?
Мечта? Конечно, у меня была мечта.
— Всегда мечтала вылечить всех детей. Нереально, конечно. Но свой вклад внесу. Хочу стать неонатологом.
Он кивнул.
— То есть ты идёшь за ней? За мечтой?
— Да, — легко подтвердила я, — родители не очень хотели, чтобы я шла в медицинский. Но поняли и приняли мой выбор.
Давид снова кивнул.
— Идеально, да? Твои родители молодцы. А знаешь, кем я мечтал стать? — парень сделал паузу.
Мы уже выехали из центра, пробки закончились, и сейчас ехали куда-то в неизвестном для меня направлении. Я не волновалась ни капли.
Давид продолжил:
— Я всегда мечтал стать футболистом. И у меня получилось. До десяти лет я ходил на тренировки, мне пророчили пусть и не будущее Месси, но чего-то я бы точно добился. У меня не было особого выдающегося таланта, но опыт и упорство взяли бы своё, я уверен.
Давид притормозил и свернул направо. Дорога была освещённой и неожиданно повела нас вверх.
— Мать всегда меня поддерживала. Отец просто смотрел на мои успехи в футболе, посмеиваясь. Сначала я не понимал, а потом, когда начались репетиторы в десять лет, я всё понял. Хочешь увлекаться футболом? Пожалуйста. Но твою будущую профессию за тебя я уже давно выбрал.
Освещение дороги резко закончилось. Но темно не было из-за снега. А ещё из-за впереди открывавшего вида на город М. Чем ближе мы подъезжали, тем шире открывался мой рот в восхищении.
Да тут же весь город на ладони. И весь горит! И так близко!
Давид остановил машину и выключил зажигание. Повернулся, взял с заднего сидения большой бумажный свёрток и две бутылки воды. Протянул мне.
— Что это? — удивилась я, всё ещё находясь в приятном шоке от нашего места пребывания.
— Полезный перекус, Громова. Твой рацион оставляет желать лучшего.
Который раз Давид говорит про моё питание.
Признаю, я очень много ела не совсем полезной еды. А если быть честной, то я, в принципе, ела очень много любой еды. Вита как-то быстро смирилась с моими дурными пристрастиями, справедливо решив, что это не в её компетенции меня наставлять на путь истинный, потому что у меня свои мозги есть.
Моя мама божественно вкусно готовила домашние блюда. Не то, чтобы мне запрещали в детстве есть чипсы и шоколадки, но, оказавшись в большом городе, я очень сильно изменила маминой еде. Учёба и кое-кто были тому причиной. Но виновата в это всём была, конечно, только я.
Я развернула свёрток. Сэндвич из хлеба с помидором, базиликом, курицей и… моцареллой, скорее всего. Горсть сухофруктов, фруктовые чипсы и свежая черника.
— Что это? — ещё раз повторила я.
Давид только хмыкнул.
— Пойдём, там ветра вроде нет. Посмотришь. Замёрзнешь — сразу вернёмся.
Я взяла сэндвич и вышла из машины. Подошла поближе краю и охнула. Невероятная красота!
— Нравится? — оценив мою реакцию, спросил Давид.
— Конечно!
Он вытащил из багажника плед, раскинул его на капоте, присел сам и жестом пригласил сделать то же самое. Я повторила.
— И что было потом? — с набитым ртом спросила я, ожидая продолжения.
— После школы в мед я не хотел поступать, как ты поняла. Был скандал. Отец был в ярости. Я ушёл из дома. Продолжал заниматься футболом. У меня даже началось что-то получаться. И даже отец уже смирился… А потом мама заболела. Неоперабельный рак мозга. Врачи прогнозировали полгода. Она продержалась два с половиной, — тихо договорил Давид, глядя вперёд. Я положила недоеденный сэндвич на плед и потянулась к нему, чтобы обнять.