Мне не стоило соглашаться и идти в эту кофейню, так что я готова была признать себя виноватой и оправдать Сашин неприятный тон в самом начале, когда он увидел Давида. Но эти слова… Разве я давала повод?
Алиев сжал кулаки. Я второй рукой ухватилась за его тёплую ладонь.
— Давид.
— Сядь в машину, пожалуйста.
— Не надо. Пожалуйста, не надо. Посмотри на меня, — Давид не повернулся, продолжая испепелять взглядом Гордеева. Дотронулась ладонью до его щеки, с силой повернула лицо к себе, посмотрела прямо в синие глаза. — Не надо. Пожалуйста.
Давид ещё несколько секунд продолжал смотреть на меня. Поднял руку, дотронулся до моей руки на его щеке. Закрыв глаза, кивнул.
Больше не сказав ни слова и не отпустив мою руку, Давид повёл меня к машине.
Глава 16
Молча остановились возле его красного Mersedes'a.
Парень выпустил мою руку.
Я обернулась. Гордеев с понуро опущенной головой шёл в сторону общежития.
— Он… обычно нормальный, — решила я встать на защиту парня.
Давид довольно красноречиво посмотрел на меня, явно не соглашаясь со мной. Задумчиво уставился на автомобиль.
— Ты говорил, что это мамина машина, — вдруг сказала я.
Давид кивнул.
— Мой байк в гараже стоит, со смерти мамы на нём не ездил.
Байк? Ничего себе.
— Кажется, нам снова нужно поговорить, — отвернувшись, сказал Давид, стукнув ботинком по колесу, стряхивая с него снег. По голосу было слышно, что он улыбался.
— Хорошая идея, — я тоже улыбнулась.
Давид обернулся на меня. Я не ошиблась. Даже смеётся.
— Не сдерживаешь свои обещания? — пожурила я его, еле сдерживая в голосе восторг.
— Не сдерживаю, — ухмыльнулся Давид. — Сама виновата. Кто ж после разговора на прощание целует-то?
— Обычная вежливость.
— Ах, обычная вежливость.
— Следишь за мной?
— Нет.
— А… — растерялась я, ведь и правда не следит, но чего ж тогда на парковке кукует.
— Гордеев всему универу про свидание с тобой рассказал, — ответил Давид на мои мысли.
— Ого. Значит, ждал меня? — с плохо скрытой надеждой спросила я.
Алиев глубоко вздохнул.
— Не знаю, как тебе, Громова, отвечать. С правдой ты не дружишь.
— Почему? Дружу!
— Тогда давай начнём всё сначала…
— Стой, ты просто не торопись.
— Понял, — Давид сделал пару шагов ко мне, чуть наклонился. — А ты скажи, чего ты хочешь? О чём ты думаешь?
— Хочу, чтобы ты не уходил, — выдохнула я и сделала крохотный шажок вперёд.
Давид поднял руку и накрутил на свой палец мою и без того кучерявую прядь, вылезшую из-под шапки.
— Не уйду. А ты, пожалуйста, прекращай в мой затылок бесконечно пялиться и, если хочешь подойти и поговорить, то просто сделай.
— Я не пялюсь, — мгновенно вспыхнула я.
— Да уж, конечно.
Уши загорелись. Он всё видел и понимал целую неделю. Чуть не зажмурилась.
— А ты, — я расстроенно вырвала волосы из его руки, — держи свои руки при себе.
— Это я уже понял, — улыбнулся Давид.
Я возмущённо засопела.
— А ты такая уже рыжая, охренеть, — вдруг выдал Алиев, наклонившись ближе к моим волосам.
— Это от света фонаря, — фыркнула я, отвернувшись.
— Ася, — позвал Давид.
— Что? — сложив руки на груди, откликнулась я.
— Ты голодная? Или… вы поужинали? — скривился парень.
— Нет. Чай пили.
— Он повёл тебя на первом свидании пить чай? — язвительно спросил Давид.
— Напомнить тебе, что ТЫ делал на первом… — я запнулась. Свидания у нас как раз-таки и не было.
Я всё ещё злилась. На Алиева. За то, что он на протяжении недели даже не пытался мне помочь, прекрасно всё осознавая и заставляя помучаться. Но куда больше я злилась на себя, потому что не могла облечь ни в слова, ни в действия свои мысли. Как же прав был Давид. И как же сложно было признавать свои ошибки. Час назад я смеялась с подруги, которая так странно вела себя в отношениях. И вот пожалуйста.
— Напомни, — вдруг хрипло ответил Алиев.
Ком стал в горле. Я очень хорошо помнила. Судя по темнеющим глазам Давида, он тоже. Вздрогнула.
— Давай в машину, — отвлёкся парень, кивнув на Mersedes.
Дважды меня просить не надо было. Вита хоть и высмеяла его выбор автомобиля, но у меня в мыслях они были неразделимы. Давид ездил на машине матери, словно бы продолжая поддерживать с ней связь. Словно продлевая её жизнь.
Я помнила историю, рассказанную им на том красивом месте. Тогда он не разрешил его обнять. Как много тепла мне хотелось отдать ему за эти три года без матери.