— О чём ты думаешь? — поинтересовался Давид.
— О тебе и твоей маме, — честно ответила я.
— И что интересного надумала?
— Вы… вы были близки с ней?
— Очень. Мама была потрясающим человеком. Даже отец души в ней не чаял.
— Давид, мне так жаль, — глаза наполнились слезами.
— Ты бы ей очень понравилась.
Я всё-таки смахнула слезинку, выкатившуюся из глаз. Завтра надо обязательно съездить к родителям. Тем более, я уже давно не была. Семья для меня — это такая важная часть моей жизни. Уехала из родительского дома, но не забыла. Я рада возвращаться. И каждый раз я возвращаюсь домой. Так я чувствую.
— Мне очень приятно это слышать…
— Ты любишь рыбу? — вдруг спросил Давид.
— Рыбу? — ошалело переспросила я.
— В смысле, есть её. Морепродукты? Что скажешь?
— Да, отлично, — да хоть и ловить. Он же знает, что с ним куда угодно.
— Тогда едем, — парень вытянул телефон и, набрав, видимо, какой-то ресторан, справился о наличии свободных столиков.
Я сидела, слушала его, глупо улыбаясь. Что ещё мне для счастья надо?
— Довольна, Громова? — Давид попрощался по телефону и завёл машину.
Невероятное блаженство. На все 100 процентов. От всех органов чувств. Запах парфюма Давида и, наверно, салона. Его руки на руле, выверенно, красиво, уверенно управляющие машиной. Его чуть хрипловатый и низкий голос. А влюблена на все 101.
— Ася?
— Да, конечно, довольна, — наконец, отвиснув, ответила я. Да я на небе от счастья! Эйфория! Я даже осмелилась подначить парня. — И что, даже к себе не пригласишь?
— О, Громова, — хохотнул Давид, — к себе я тебя только через год приглашу. Или там совсем туго и сначала под венец?
— Дурак, — проворчала я. Приложила руки к горящим щекам.
— А до первого поцелуя доберёмся, как минимум, через месяц, — продолжал ехидничать Давид.
— Ты сейчас договоришься и вообще никуда не доберёшься, — процедила я.
— До главного я уже почти добрался.
— Какой кошмар, — я сложила руки на груди и отвернулась.
Алиев затормозил на светофоре и вдруг аккуратно тронул меня за кончик уха. Я даже отпрянуть не успела.
— А-ай, — вдруг зашипел Давид. Я в шоке обернулась. — Обжёгся! — наигранно детским голосом пожаловался он.
Закрыла глаза и откинулась на подголовники. Когда я смущаюсь или, как сейчас, волнуюсь, у меня краснеют не только щёки, но и уши. И Алиев об этом напомнил.
— Ася, — позвал Давид.
Я не ответила. Смешно ему, вот пусть один и смеётся.
— А-асенька, — уже слегка испуганно обратился Алиев.
Поджала губы.
— Малыш, да шутка это глупая. Обижаешься на такое? — почувствовала, как он большим пальцем провёл по моей щеке.
Я распахнула глаза. Обижаться резко расхотелось.
— Малыш?! — повернулась с улыбкой к парню.
Давид нахмурился.
— Здесь тоже есть границы?
— Нет, это очень приятно, — разулыбалась я во все двадцать девять. — Но, чтобы ты и "малы-ыш"… Да ещё и Асенька…
— Кто ты и что ты сделала с Громовой? — тоже улыбнулся Алиев.
Я вздохнула.
— Ты надулась? — усомнился Давид.
— Не то, чтобы надулась, но мне всё это, — обвела рукой голову, — не нравится.
— И почему же? — Алиев вдруг повернул на парковку возле Центральной площади. Заглушил машину.
Пожала плечами. Хороший, кстати, вопрос. Может, стоит наконец-то обсудить это с родителями? Оттуда ноги и растут.
Я нагнулась вперёд, через лобовое стекло разглядывая украшенные к Новому году дома. Скоро же мой любимый праздник! Время волшебства.
— А мне нравится, — вдруг тихо сказал Давид.
— Что нравится? — я прекрасно поняла, о чём речь. Но вдруг острая потребность услышать комплимент от того, в кого я столько времени влюблена, заявила о себе.
— Нравится всё это, — с кривой улыбкой повторил рукой жест моей ладони. — А как ты смущаешься, Громова, м-м-м. Да я сделаю всё, чтобы это изо дня в день повторялось.
Нахал.
— Привыкну, — прохрипела я.
Ему нравится.
Нравится!
Мне тогда так и показалось в его квартире в тот вечер.
Алиев наклонился.
— Посмотрим, — прошептал он.
От волнения я задрожала. Мне бы увести взгляд в сторону, чтобы так не смущаться, но синие глаза не отпускали.
Я приоткрыла рот. Давид меня поцелует?
Алиев резко выпрямился.
— Сибас на гриле!
— Что?
— Идём ужинать, Громова. У нас свидание, — сказал Давид и вышел из машины.