— Смотри!
Ребекка вынуждена была оборвать сестру, ее нюни начинали здорово раздражать. А самолетик, уже поднимался в воздух, уверенно набирая высоту. Вот он уже в вышине, сверкает серебряными крыльями в лучах солнца, и каждый его разворот виден, как на ладони. Рива прекрасно знала все фигуры высшего пилотажа, которые пилот одну за другой демонстрировал в воздухе. И от его мастерства у нее захватывало дух. Она, учитель физики и математики прекрасно понимала те природные законы, которые позволяли легкому самолетику совершать такие головокружительные элементы, но понимать, и замирать от восхищения — две большие разницы. А пилот был действительно на высоте! И тут объявлен финальный, самый опасный элемент программы «мертвая петля», которую правильнее было бы назвать «петлей Нестерова». Ох уж эти учителя, любят они правильные названия и правильно расставленные акценты! Самолет стремительно приближается к земле. Вот уже слышен рев мотора, он все ближе, и ближе! В какой-то момент Риве показалось, что происходит что-то не так, самолет уже должен выходить из пике в пологую кривую подъема. Она взволнованно смотрела на быстро увеличивающийся в размерах машину, неужели что-то случилось? Но нет, пилот вышел из пике и пролетел почти над головами зрителей на летном поле, сумев быстро набрать высоту, не зацепив кроны окружающих поле деревьев.
— Восторг! — заметила Монечка. — Скажи, Рива, он правда на меня смотрел?
— Кто? Арончик?
— Да перестань ты уточнять, будто сама не знаешь.
— Смотрел. Даже во врем полета смотрел не на самолет, а на тебя. Спроси его, какие были фигуры высшего пилотажа, он не вспомнит.
— Честное слово?
— А зачем мне врать? — Ребекка пожала плечами, она не смотрела на Арончика, но это было и не нужно, она знала, что он следит за ее сестрой, не отрывая глаз. Для этого не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы предугадать такое развитие событий. У Мони ее упадочное настроение куда-то исчезло и следа былого расстройства духа на лице девушки не было. Хотя еще и не стало таким, при котором Монечка могла зажигательно станцевать, совершить какой-то безумный поступок, заливисто рассмеяться, да так, что все вокруг заражались ее смехом и сами начинали хохотать.
— Неудобно, идем! — Ривка подтолкнула сестру к компании, от которой они отбились. Моня на этот раз спокойно пошла рядом с сестрой. Праздник заканчивался. Ребята решили расходиться, договорившись встретиться у Моськи завтра ближе к обеду. Есик клещами вцепился в Арончика и не собирался его отпускать, остальные разбились на кучки и собирались идти домой по отдельности. Ребекка сказала, что пойдет домой вместе с Моней, но стоило им немного пройти, как их догнал взволнованный Арончик.
— Можно, я провожу вас? — когда Арон волновался, то начинал картавить, но это не было слишком заметно.
— А что Арон, неужели ты откажешься от его гостеприимства? — задала вопрос Ривка.
— Мы с Есиком договорились завтра вечером, он пообещал, что мама испечет что-то вкусное. А если нет ничего печеного, то зачем заходить в гости? — Арончик улыбнулся.
Ребекке показалось, что завтра вечером Есик своего институтского друга не увидит. Впрочем, посмотрим. Они пошли вместе, но уже через несколько минут Ривке стало неудобно, она начинала чувствовать себя третьей лишней. Выручил ее быстро подошедший Валик. Он немного запыхался, упустив момент, когда сестры отделились от коллектива и ушли, а потому немного пробежался.
Впрочем, быстро восстановил дыхание, и они уже шли, болтая на отвлеченные темы. Спустившись с Шаргородской горы (так местные жители гордо именуют эти холмы над Днестром горами), пары расстались. Ривка и Валик направились напрямую к ее дому, а Арончик с Моней пошли еще немного прогуляться.
— Не забудь, у тебя завтра важная встреча! — уколола при расставании средняя сестра старшую, но было ясно, что никаких выяснений Моня завтра устраивать не будет.
Не сложилось, и ладно. Теперь пусть будет так, как будет.
Глава восьмая. Мама
Лейза готовила ужин, но при этом постоянно поглядывала в окно: не слишком ли поздно? Хотя… Сейчас лето — темнеет поздно… Хорошо, что девочки приучены возвращаться вовремя, чтобы не тревожить родителей, но, все-таки… Они все пошли на летное поле за город — дело молодое, пусть веселятся! Наваляться потом дети, семейный заботы… Больше всего она переживала за младшую, Эву — ее любимицу, та была сорвиголова. Ребят за ней бегает много. Что остается маме — только переживания. А волнуется она за своих девочек всегда, наверное, и не может по-другому.