Иван мысленно передернул плечами — плечи тут же повторили движение мысли, как будто озябли… что делать, если от вопросов особиста веяло лагерным холодом? А теперь вот Аркадия к себе затребовал. Особист парень молодой — выслуживается. Врагов ищет. Настойчиво ищет. Такой обязательно найдет. Дотошный, как церковный староста. Лейтенант вытащил папиросу. Курить не очень-то хотелось, но как-то нервы надо было успокоить, вот и закурил. И то ли от курева, то ли от вида реки, которая несла свои воды к морю, не обращая на людей никакого внимания, но Ваня стал постепенно успокаиваться.
А вот Аркадию спокойствие только снилось. Разговор с командиром был коротким. Евдоким Андреевич только сообщил, что план мероприятий уже утвержден, что на смотре самодеятельности будут гости, в том числе из политотдела округа. Потом переспросил: все ли выверено, проверено, надежно? А вот эти — синеблузочники из города не подведут? Не будет стыдно перед гостями? Аркадий сказал, что не будет. И произнес это с полной уверенностью и спокойствием: он знал, о чем говорил. В его привычке не было пускать что-нибудь на самотек. Он пригласил этих ребят повинуясь какому-то непонятному импульсу, может быть, из-за девушки, той самой, Ребекки. Молодой человек сам еще не до конца понимал того своего поступка, того импульса, но ведь должно быть в жизни что-то, что не поддается пониманию и логике? И все-таки он не верил в необъяснимое. Аркадию казалось, что необъяснимых вещей не бывает, что чудо, как таковое, было отменено сразу же после Октябрьской революции. Ан вот оно, что-то необъяснимо похожее на чудо. Аркадий еще раз проследил за тем, как медленно щетинки усов его командира, вслед за губами расходятся — это Могилевчик неожиданно улыбнулся.
— Поговаривают, лейтенант, что неспроста у нас будут эти самые синеблузочники, зазноба там твоя появилась? Ну что же… Посмотрим, посмотрим…
И, не дожидаясь ответа смутившегося подчиненного, командир быстро развернулся, показывая этим движением, что разговор окончен. И так и не понял Аркадий, к чему было это «посмотрим»: к выступлению агитбригады или к «зазнобе», кто его, Могилевчика, поймет?
А ведь в штабе работают люди с юмором, — неожиданно подумал Аркадий, — надо же было послать Могилевчика служить в Могилев-на-Днестре? После этой мысли волнение Аркадия улеглось как-то само по себе. Он удивился еще, что этот легкий каламбур не пришел в его голову раньше.
Вот только в кабинете особиста молодому лейтенанту сразу же стало не до каламбуров. Они были почти ровесники, особист был даже на год-полтора младше Аркадия, а потому старался набрать внушительности, что при его щупленькой фигуре и каком-то невыразительном личике, скорченном сейчас в презрительную гримасу, было сложновато. Не помогала даже остроконечная бородка, которая должна была, по идее, придавать схожести с Железным Феликсом. Ему бы еще маузер на бок — так точно карикатура на Дзержинского в буржуазной прессе. При всем этом Макар Онуфриевич Корнеев был человеком с железной силой воли и железными же нервами. Аркадий знал, с каким лицом и, как говорят тут, в Могилеве, «с бледным видом» выходят от особиста самые стойкие командиры. Рядовые же вообще боялись оного, как огня. Макар Корнеев действительно был назначен недавно и действительно настроен «укрепить дисциплину» в вверенной ему части, путем выявления тайных врагов и предателей рабоче-крестьянской власти. Этот настрой стал чувствоваться настолько явно, что многие стали жалеть, что старый особист, которого считали чуть ли не упырем, сменился новым.