Когда над кастрюлей с мясом и поджаркой стал идти ароматный пар, Лея стала сбрасывать туда мелко порубленные овощи, слегка посолила и добавила воды, но только чуть-чуть, чтобы овощи не варились, а тушились, отдав блюду еще и собственный сок. Теперь настал черед фасолевых котлет. Привычное дело — приготовление еды шло быстро, как по проторенной дорожке. Переворачивая котлеты Лейза вспомнила, как Абрахам повез ее в свадебное путешествие в Киев. Это было смешно и трогательно одновременно. Они приехали на железнодорожный вокзал рано утром. Город сразу же поразил молодую девушку обилием людей, толчеей, шумом и гамом.Вцепившись в руку, уже законного супруга, не хотела выпускать ее ни за что на свете. Она считала, что ехать на извозчике в гостиницу слишком дорого, Лея была крайне экономной девушкой и не привыкла транжирить деньги. Но Абрамчик объяснил ей, что иначе будет не менее дорого, да и далековато. Действительно, ехать пришлось неблизко, на Фундуклеевскую улицу, в гостиницу Лион. Это была недорогая гостиница, но ее номер показался молоденькой провинциалке верхом совершенства. В первый же день, они бродили по городу, осматривая достопримечательности, муж устроил ей прогулку на пароходе по Днепру, а вечером он захотел ее повезти в лучший киевский ресторан Дьякова, в Метрополе, что на Большой Владимирской. Лейза сначала с благодарностью приняла приглашение, но около ресторана случился конфуз. Она увидела публику, входящую в ресторан, и стала стесняться своего платья, сшитого собственными руками. А увидев через окна, как публика орудует столовыми приборами, девушка отказалась идти туда наотрез. В итоге в ресторан они так и не попали, вернулись в номер, причем Лея возвращалась очень голодной и такой же злой. Она была уверена, что придется ложиться спать натощак: нехитрый провиант, взятый с собой в дорогу, они съели прямо в поезде. Но Абрахам опять удивил ее: через десять минут еду принесли в номер, и не только еду, но и бутылочку вина, и все казалось не так уж и плохо, как иногда кажется, когда ты устала и голодна.
Муж вот-вот должен был вернуться с работы, конечно уставший. Она должна была накормить и отправить отдыхать, это главное, да и девочки вернутся, тоже налетят на еду… В окне мелькнул силуэт мужчины, и Лейза почувствовала, что это идет Абрахам. Он действительно через мгновение вошел, а еще через мгновение оказался на кухне только для того, чтобы обнять жену.
— Еда будет через десять минут. — Лея в ответ непроизвольно прильнула и постаралась голосом дать мужу почувствовать, как его ждала.
— Целых десять минут? Я тогда успею еще принести уголь для плиты и воду.
Абрахам отпустил Лейзу. Его объятия были крепкими, надежными, и, в тоже время, нежными. Она знала, что ее Абрамчик и мысли не может допустить о грубости или рукоприкладстве. Вскоре все было внесено на кухню. Конечно, у мужчины все это заняло куда как больше десяти минут, но Лейзе было очень дорого внимание мужа. Что такое десять минут и такое отношение к ней? Я вас умоляю!!! Она слила мужу на руки, подала полотенце, все делала так же, как и обычно, как в любой будний день их повседневной жизни.
— Девочки еще не пришли? — Спросил Абрам, принимаясь за еду.
— Еще нет… — Лейза вздохнула.
Она ждала их, чтобы те поели, сама что-то перехватив, когда готовила, что-то попробовала, но покушать она могла только тогда, когда накормит всех своих. И частенько случалось, что ей оставались совсем небольшие крохи. Дети росли, а мужу надо было иметь силу, чтобы работать.
Первой появилась Эва, когда отец еще ел. Она была чем-то расстроена, это было заметно по тому, как рассеяно поздоровалась с отцом, не поцеловала маму, как обычно происходило вечером, а сразу пошла в комнату.
— Эва, садись кушать! — почти крикнула ей в спину Лейза.
— Не буду, мама, я не голодна.
— Молодо-зелено, — с улыбкой проговорил отец, — в этом возрасте сердечные драмы кажутся такими серьезными.
— Ой, Абраша, Эвочка меня беспокоит меньше, а вот Монечка, совсем другое дело. Тебе не кажется, что она засиделась в девках?
— Не кажется… У тебя фасолевые котлетки сегодня удивительно вкусные. Знаешь, что я люблю поджаристую корочку…
— Ты меня совсем не слышишь?
— Ну, судя по тому, что я встретил ее каких-то четверть часа назад под руку с парнем, не все так безнадежно.
— Послушай сюда, я говорю, что ее Рома, это несерьезная партия, они не подходят друг другу. Я не могу не переживать.
— Я с тобой совершенно согласен, как согласен был Моисей со всеми заповедями, вместе взятыми и каждой из них по отдельности. Но я встретил ее совсем не с Ромой Нахманом, а с совсем другим, интересным молодым человеком.
— С кем же это? — В голосе Лейзы проснулся живой интерес.
Но Абрахам был невозмутим. Он допил компот, который жена приготовила еще вечером, и который успел остыть и стать приятно-охлаждающим напитком, таким необходимым этим жарким летом.
— Я не знаю этого парня, но выглядит он достойно.
Лея поняла, что больше из мужа ничего не вытянешь, было видно, что он устал, что ему надо отдохнуть. Работа в совхозе КИМ была тяжелой — они сажали лозу по склонам могилевских холмов, а виноградники требовали постоянного ухода. Очень часто он приходил с работы черным, уставшим как черт, и сил не было даже на еду.
— Я нагрела тебе воду, — сказала она, чтобы как-то показать мужу, что тема разговора исчерпана.
— Спасибо! Сегодня все было особенно вкусно.
Как только отец ушел, появилась Ребекка, как всегда, минута в минуту.
— Как праздник? — спросила мама, когда дочка уселась за стол.
На кухоньке было тесно, за стол одновременно могли сесть двое, никак не больше, поэтому ужинали и завтракали обычно индивидуально, а вот в выходные дни за обеденным столом вся семья была в сборе.
— Очень здорово! Мы были всем коллективом. Есик договорился о выступлении в депо, а еще к нам подошел молодой политрук из пограничников и пригласил выступить у них. А еще был летчик, он делал фигуры высшего пилотажа, даже мертвую петлю. Представляешь, точно знаю, по каким законам это можно сделать, но знать и видеть — это совершенно разные вещи. Я впервые видела это сама, своими глазами!
— Кушай, кушай, холодным будет невкусно.
Мама остановила поток слов, чтобы дочка смогла спокойно поесть.
Рива ела спокойно, аккуратно, впрочем, она все делала спокойно, аккуратно, методично. И в тоже время в ее руках все кипело. Она успевала за день так много, что другие не могли сделать это за два-три дня.
— Спасибо, мамочка, я наелась до отвала.
Ребекка поцеловала маму в щеку и ушла в комнату, где о чем-то шушукалась с Эвочкой, но вскоре затихли. Лейза знала, что средняя дочка прежде чем спать еще час-полтора проведет за книгами по математике, которые ей прислали недавно из Одессы. А вот Монечка появилась поздно. Мама ждала ее, хотела сказать что-то колкое, как-то упрекнуть, все-таки она переживала, но увидев счастливое лицо дочери передумала и произнесла по инерции:
— Сейчас разогрею …
— Мамочка, я кушать не буду. Я не голодна…
Молодая женщина, как в детстве, крепко прижалась к ней положив голову на плечо, а мама обняла ее так, как умеют обнимать только матери, чувствуя особую близость к своему ребенку. И было Монечке в эту минуту так хорошо и спокойно, как бывает хорошо и спокойно только в безмятежном детстве.
Глава девятая. Книги из Одессы
Глава девятая
Книги из Одессы
Эва не спала. Она крутилась в постели и мешала сестре читать. Из постели доносились достаточно отчетливые вздохи.
— Так, Эва, или ты рассказываешь мне все как есть, или перестаешь вздыхать, ты мне мешаешь.
Ребекка умела быть с самой младшей сестрой требовательной и строгой, чего часто не хватало матери и отцу. Эва поняла, что ее потуги на страдания никакого впечатления на сестру не производят.
— Мне кажется, что я влюбилась. — это было произнесено уже без стонов и вздохов, но повернуться к сестре лицом все еще не считала нужным.
— Рассказывай подробнее, и, будь любезна, повернись ко мне лицом.
Рива не собиралась отступать от выбранной линии поведения. Ее сестра была хорошей девушкой, но слишком избалованной вниманием родителей. Она росла болезненной, мама, помня о судьбе сына, с девочки пылинки сдувала. И все равно младшенькая болела. Пока не попался толковый доктор, Аркадий Зильберман, он и сказал, что девочка перерастет. Больше свежего воздуха и фруктов. И то и другое в Могилеве было в изобилии. И она переросла, став красивой крепкой девушкой, которая в свои семнадцать пятнадцать с половиной лет уже могла кружить головы парням, их вниманием Эвочка была избалована. Но глупостей себе не позволяла, гуляя в компании молодых ребят, всегда возвращалась в дом вовремя, да и вообще, пока не попадался тот парень, о котором бы она сказала хоть что-то приятное, и вот тебе новость! Эвочка Младшенькая влюбилась! «Что это за пошесть пошла на нашу семью? Все подряд влюбляются?» — подумала Ребекка, пока Эва делала вид что вытирает слезы и повернулась к сестричке лицом.