— Всё это… — попыталась начать я. — Я не… Всё очень сложно.
— Не нужно, — мягко улыбнулся Макар. — Давай поговорим позже. Когда приедем. Хорошо?
— А куда мы едем? — решилась спросить я.
— Можешь не переживать — в лес я тебя не везу, — он попытался пошутить, но получилось плохо. — У моего друга есть бар — там варят потрясающий кофе.
— Кофе? — удивилась я. — В баре?
— Да, — кивнул Макар, поджав губы. — Я бы мог предложить что-то горячее, но тебе ещё дочь забирать, а мне полночи работать.
Оказалось, мы действительно приехали в неприметный бар, располагавшийся в одном из спальных районов города. Это место было далеко от нашего дома, поэтому я могла не волноваться, что нас увидят вместе.
— Какие люди! — когда мы зашли в тёмное помещение, воскликнул незнакомый мужчина. — Неужели сам Николаев пожаловал! Чем обязан такому визиту?
За баром стоял высокий брюнет с большой бородой и широкой улыбкой. Он походил на викинга из одноимённого сериала.
— Решил поднять выручку другу, — расслабленно вздохнул Макар. — А то такими темпами скоро обанкротишься. — Он, повернувшись ко мне, шёпотом добавил: — Кстати, этого добродушного варяга зовут Тарасом.
— Типун тебе на язык! — усмехнулся Тарас, поставив на стол стакан для виски. — Девушка, я бы на вашем месте уже бежал от него, сверкая пятками. Желательно в мою сторону…
— Марина тебя не слышит, — закатил глаза Макар. — Какую бы трёпку она тебе сейчас за такие слова задала…
— Только попробуй сдать меня — вечером подкараулю и отомщу. — По общению мужчин я понимала, что они были давно и близко знакомы.
— Ладно, не будем больше смущать Сашу. Нам нужен крепкий кофе и пирожные. — Макар прикоснулся к моему плечу. — Сможешь организовать?
— Вы в бар пришли или кофейню? — рассмеялся Тарас. — Виски, скотч, ром, коньяк… Водка, на худой конец! Какой кофе?
— Я же сказал: крепкий. И побыстрее, пожалуйста.
Лишних вопросов Тарас больше не задавал. Когда он скрылся в подсобном помещении, мы с Макаром остались наедине.
Я не знала, с чего начать. Возможно, вообще не стоило рассказывать нашу с мужем историю… Но с каждым днём держать всё в себе становилось труднее — моя последняя нервная клетка ожесточённо сражалась за самообладание своей владелицы. Поэтому пришлось решиться…
Я рассказала Макару про следы на стёклах, как увидела видео в тот злополучный день нашей первой встречи, про подслушанный разговор и желание бороться за дочь.
За всё время моего продолжительно сбивчивого монолога он не сказал ни слова. По выражению мужского лица было невозможно понять, что думает Макар. Но я толком и не пыталась считать его настроение…
Изливая душу, я чувствовала, как становится легче дышать, — всё-таки нести мучительную боль на своих хрупких плечах было невыносимо.
— Просто скажи, зачем тебе всё это? — озадаченно спросил Макар, когда я замолчала. — Ради чего ты борешься, ломая себя?
— Ради кого, — тихо ответила я, отведя взгляд. — Ради Николь, для которой я стала мамой…
— Но она же неродная тебе! Как можно полюбить чужого ребёнка⁈ — Конечно же, Макару было сложно меня понять.
— Сначала я думала также, — легко усмехнулась я, взяв в руки чашку с кофе. — Как я смогу принять продолжение женщины, которую когда-то безумно любил мой мужчина? Это казалось невозможным, даже абсурдным… — Я вздохнула. — Увидев меня в первый раз, она протянула свои маленькие ручки и пролепетала: «Мама». — Снова перевела взгляд на Макара. — Это не я приняла её… Это Николь приняла меня, позволив стать для неё мамой.
Каждое слово давалось непосильным трудом. Вспоминая прошлое, я была готова в любую секунду разрыдаться. Но мне не хотелось, чтобы Макар видел мои слёзы, поэтому приходилось держаться.
— А что, если суд решит оставить девочку с родным отцом? — поджав губы, спросил он. — Что, если все усилия окажутся бессмысленными?
— Даже если проиграю дело, — натянуто улыбнувшись, коротко кивнула я, — выйду из суда с гордо поднятой головой. Николь официально будет моей дочерью, и Эд не сможет препятствовать нашим встречам.
Макар задумался. Конечно, происходящее было для него диким, даже абсурдным. Но я и не ждала от него понимания, лишь была благодарна за возможность высказаться.
Оказалось, возможность разделить с кем-то груз жестокой реальности унимает страх неизвестности.