К огромному удивлению, аттракционы работали! Несмотря на довольно позднее время (а уже прилично стемнело), погоду (в сотый раз о плохом), сезон (мне почему-то казалось, что с наступлением октября все аттракционы закрываются и прячутся в свои большие чехольчики до весны) и практически полное отсутствие в парке людей, со стороны площадки доносилась музыка, перекрываемая завыванием ветра. Между черных силуэтов деревьев сверкали разноцветные огни, а в воздухе витал сладковатый запах поп-корна и еще чего-то съестного. И всё это под аккомпанемент отнюдь не мелодичного смеха, я бы даже сказала зловещего хохота, совершенно не способствующего оптимизму... скорее наоборот.
Глеб же, казалось, не замечал никаких странностей и с упорством бульдозера тащил меня в сторону аттракционов. В душу закралось нехорошее предчувствие, но я предпочла отогнать его, взяв за аксиому, что парень все таки на моей стороне.
- Давай не пойдем туда, - проблеяла я.
Мой новый приятель никак не отреагировал на мою просьбу, продолжая двигаться по заданной траектории. Еще бы! Должно быть просто не услышал моего писка, но на большее я оказалась не способна - горло сдавило неясным спазмом, как бывает во сне - и хочется закричать, а никак.
Карусели тем временем неумолимо приближались.
До них оставалось уже не больше полусотни метров и я смогла рассмотреть, наконец, снующие по площадке фигуры, облаченные в разноцветные сюртуки в паре с короткими штанами и платья с широкими юбками. Это они хохотали... и вроде, не так страшно, как показалось сначала... На мгновенье мне даже почудилось, что я просто сплю, но очередной порыв ветра, бросивший в лицо охапку пожелтевшей листвы и первые дождевые капли, склонил мою сомневающуюся душу в сторону реалистичности происходящего.
- Гле-еб? - проныла я, ёжась то ли от холода, то ли от неприятного чувства страха и неуверенности. Правая рука у меня занемела и я не бросила цветы только потому, что они наверняка недешего обошлись этому странному типу, а бабушка учила меня бережливости. Но терпению моему тоже есть предел.
И когда где-то совсем близко прогрохотала вагонетка, с бешеной скоростью промчавшаяся по рельсам, а следом за этим раздался визг, меня сорвало.
- Стой! Глеб, стой! - я дернула парня изо всех сил, которые смогла собрать, вырвавшись из затягивающего меня тумана. - Давай не пойдем туда!
Глеб остановился, удивленно уставившись на меня - вид у меня наверное был тот еще, но мне было плевать. Потому что нас заметили.
Наверно я не кинулась бежать только потому, что Глеб все еще крепко держал меня за руку. Хотя и было бы из-за чего паниковать - из-за высокой старой ели к нам на дорожку выскочило не какое-нибудь ужасное чудовище, а вполне себе симпатичная девушка в длинном цветастом платье с шикарной очень широкой юбкой. Несколько мгновений она удивленно таращилась на нас, после чего выдала нечто, повергнувшее меня в замешательство, хотя по сути абсолютно верное:
- О, люди! - и радостно улыбнулась, плотоядненько так...
Непереставая улыбаться, девица вновь, уже более пристально, осмотрела нас с ног до головы и, видимо, пришла к выводу, что я не стою ее внимания. Другое дело Глеб. Она нетерпеливо сдула со лба непослушную кудрявую прядку, поправила сползший с плеч цветастый платок - искренне надеюсь, что теплый, потому что в такую погоду заработать какое-нибудь воспаление легких очень просто, а кроме платья и этого платка на ней ничего не было, и многообещающе затянула, заглядываю парню в глаза:
- Пасалати ручку дарагой, всю правду расскашу, ничего не утаю, что на сердце было, что будет, всё скашу...
Я перевела взгляд на Глеба.
У парня был такой глупый вид, что мне немедленно захотелось щелкнуть его по носу. Откуда девица взялась он, кажется, так и не понял, потому таращился на нее во все глаза.
Приободренная вниманием, девица схватила Глеба за левую ладонь, при этом как бы случайно распахнув края платка, скрывающие под собой более чем смелое декольте, особенно учитывая время года - ох, уж эти горячие эмм... по внешности девушка больше всего напоминала азиатку, но никак не цыганку. К слову, Глебу на ее прелести было чихать, что само по себе закономерно, но девицу расстроило. Она пытливо уставилась на его распахнутую ладонь, пытаясь, видимо, рассмотреть линии судьбы, что было довольно проблематично сделать в сгустившихся сумерках.
Я, например, на Глебовой ладони ничего не видела, но у гадалки зрение, судя по всему, оказалось получше моего, потому что потаращившись с десяток секунд на распластанную конечность, она уверенно, причем без всякого акцента - наверно забыла о нем, заявила: