Но когда он убирает руку, она сама хватает ее и, не прекращая смотреть ему в глаза, кладет его ладонь… скажу лишь, что мне не хочется говорить о том, куда она ее кладет, поэтому сами можете догадаться.
А что же делает Гид? Тем, кто подумал, что он хватает ее и они под душем занимаются страстным сексом, скажу одно: вы его переоцениваете. А может, вы реши- ли, что он коснулся ее щеки и прошептал: «Нет, Пилар, только не здесь. Не так быстро»? Мне бы тоже хотелось, чтобы вышло именно так, но все случилось иначе. Хотя будьте уверены, то, что произошло между ними, вовсе не похоже на то, что вы видите в кино. Потому что, хотя Пилар и красива, как манекен, Гидеон всего лишь обычный парень.
За это он мне и нравится. И именно поэтому ему приходится так нелегко.
Ночевка
Гид стоит в душе уже десять минут, глядя, как Пилар то выходит из алкогольного ступора, то снова погружается в него, и размышляет над моральными дилеммами, связанными с пьяными девушками и сексом. В мыслях то и дело мелькают желтые трусики. Наконец Пилар приоткрывает трепещущие веки и бормочет:
— Давай сделаем это.
Гиду кажется, что он умрет от счастья. Но она пьяна в хлам и говорит несерьезно. Хотя, может, все-таки серьезно? Ее глаза открыты. Она явно не спит. Он поднимает два пальца.
— Сколько пальцев я показываю? — спрашивает он.
— Мир, — бормочет она, закрывает глаза, потом снова открывает… и закрывает.
Он отматывает из диспенсера большой кусок бумажного полотенца и подкладывает ей под голову.
— Дай мне поспать всего пятнадцать минут, — шепчет она. Значит, она не спит! И понимает, что говорит. Он выглядывает за дверь и, не увидев признаков жизни, бежит в комнату.
Его соседи спят, хотя даже во сне, в бессознательном состоянии, остаются собой. Каллен лежит на спине, широко раскрыв рот; верхнюю часть его тела поддерживает белая груда подушек (которые, если верить его россказням, украдены из четырехзвездочного отеля в Токио). Голова слегка наклонена влево, словно даже во сне он понимает, что под таким углом мышцы его шеи и плеч выгоднее всего освещаются полосой света от уличного фонаря. Николас лежит на боку, уютно свернувшись клубочком и зажав руки меж колен. Каллен громко дышит ртом, а вот Николас не издает ни звука — воздух словно проплывает сквозь него.
Гид слышит тихий, но решительный звук шагов по ковру. Это не Пилар. Шаги слишком… сердитые.
Он смотрит в глазок. Розовая лысина, решительная походка… Капитан Яйцеголовый начеку, он полон подозрений, его мощный торс и ноги сами толкают его к их двери.
Гид прыгает на кровать и слышит едва заметный металлический бряк — обручальное кольцо Яйцеголового о дверную ручку. Затем комнату заполняет свет. Дверь захлопывается. Снова темно. Гид выжидает.
Может, оставить Пилар переночевать в ванной? Да, Гидеон, пожалуй, так будет лучше для всех.
А потом у него возникает странная фантазия. Он представляет, как Каллен встал раньше него, пошел в душ и обнаружил там Пилар. Вот она садится, и на губах ее медленно расплывается сексуальная улыбка. Она снимает одежду, а Каллен тянется, чтобы снять шорты…
Все это Гид нафантазировал в качестве оправдания, чтобы все же рискнуть и вернуться в ванную.
Пилар все еще спит. Из розового уголка ее рта стекает прозрачная ленточка слюны, превращаясь во влажный кружок на «подушке» из бумажных полотенец. Гид подхватывает ее рукой под колени. На ней вельветовые брюки, мягкие на ощупь. Он поддерживает другой рукой ее шею, сгибает колени и поднимает ее.
Ему приходится открыть дверь ванной ногой. Он толкает ее чересчур сильно, и дверь слишком быстро отлетает назад, слегка задевая Пилар сбоку по голове. Она даже не морщится. В коридоре пусто. До двери его комнаты всего шесть шагов, но Яйцеголовый может появиться в любую минуту. Гид делает прыжок, одним движением впрыгивая в дверь и приземляясь уже в
спальне.
Прямо как в «Матрице».
Гидеон опускает Пилар на свою кровать и нежно укладывает ее руки и ноги. Каллен и Николас крепко спят. Пилар открывает глаза.
— Все думают, что я из Буэнос-Айреса, — говорит она, — а ведь я из Патагонии. — Она потягивается и ложится так, что на кровати остается свободная полоска шириной всего сантиметров десять. На нее-то Гид и укладывается, благодаря Бога, что он хиляк, а не толстяк. Рука оказывается втиснутой между телом и матрасом. Будет странно или неприлично, если он… то- го… положит ее на Пилар?
Закрыв глаза, он представляет, что Пилар Бенитес- Джонс стала его женой и что засыпать с ней рядом — самое что ни на есть обычное дело.
Проснувшись, он видит, что над ним нависли Каллен и Николас.
— Привет, — шепчет он.
— Мать моя женщина, — восклицает Каллен, — это просто невероятно!
— Ничего невероятного, — возражает Гид. Я начинаю смеяться.
— Ребята, вы не поверите, что произошло, — говорит Гид.
Каллен качает головой.
— Ты обнаружил ее шатающейся по коридорам пьяной и привел сюда. Это случается постоянно. По крайней мере, так я слышал. Ты знал, что воины-ацтеки спали рядом с обнаженными девственницами, чтобы усилить свою сопротивляемость боли?
Пилар спит, но она полностью одета. И я была бы очень удивлена, окажись она девственницей.
— Вы только посмотрите, какая она красавица. У меня сердце поет, глядя на нее, — признается Гид. Она снилась ему всю ночь.
— Как мило, — фыркает Николас. — Из-за этой красавицы мы вылетим из школы. — Он смотрит в глазок. — Миссис Кавано в коридоре с этой чертовой гладильной доской. О, погоди, она собирается… уходит! Каллен, доставай-ка хоккейную сумку.
Каллен подмигивает Гиду.
— Она классная, — говорит он. — Ты молодец, что не воспользовался случаем, помнишь про пари и все такое.
— Я хочу отказаться от пари, — выпаливает Гид. — Кажется, я нравлюсь Пилар. Она сказала…
Приближается Каллен с огромной красной сумкой.
В нее вполне мог бы поместиться человек.
— Нет, — в ужасе произносит Гидеон, — вы же не посадите ее в сумку…
— А ты куда ее предлагаешь посадить, к себе в карман? — спрашивает Николас и, наклонив голову, смотрит на Гидеона. — Буди ее.
— Погоди, — обрывает его Каллен. — Гид хочет аннулировать пари с Молли Макгарри, потому что влюбился в Пилар.
— Нет-нет-нет, — возражает Гидеон, — я не говорил, что влюбился в нее, я сказал, что, кажется, нравлюсь ей, и…
— И то, и другое — полный абсурд, — отрезает Николас. — Это еще более абсурдно, чем то, что кому- то из нас придется вынести эту шестидесятикило граммовую деваху из нашего общежития в хоккейной сумке.
Пилар открывает глаза. Она видит Гидеона, Николаса, Каллена и сумку. До нее доходит, для чего она.
— Вообще-то, я вешу пятьдесят килограммов, — говорит она. И смеется. А потом снова засыпает.
— Это необязательно, — встревает Гид. — Мы наверняка могли бы…
Пилар снова открывает глаза, перекатывается на бок и ложится, оперевшись на локоть. Потом садится на край кровати и опускает голову меж колен.
Каллен открывает рот, собираясь отпустить неприличную шутку. Мне даже не надо залезать к нему в голову, чтобы понять, что это так.
— Заткнись, — шипит Николас. — Сейчас не время для твоих глупых… — Он закатывает глаза, слишком утомленный происходящим, чтобы завершить фразу.
Шатающаяся Пилар опускается на пол и смотрит на Гидеона. Ее глаза огромны и никак не могут сфокусироваться от алкоголя. Она залезает в сумку.
— Оставьте меня в лесу за зданием общаги, — скучающим тоном произносит она. Ей явно не впервой нарушать правила.
Гид пытается ухватить каждый сантиметрик лица Пилар, когда молния на сумке закрывается и оно исчезает внутри.
Гид настаивает на том, чтобы самому понести сумку. Она не слишком тяжелая. Ему под силу. Но когда он проходит в дверь, то раскачивает сумку, и Пилар ударяется о лепнину какой-то очень твердой частью своего тела.