Блэйз чувствовал, как его кожа лопается пузырями, как все тело обваривается и отдается агонией, знал, что в отличие от других ран, регенерация на Лету не срабатывает, и ему придется десятилетиями восстанавливать свой облик после этого купания.
Секунды слились в бесконечность, и в какой-то момент Блэйз почти сдался, готовый раствориться в воде. Поверхность казалась слишком далекой, но совершив последний рывок, демон рыбой выбросился на берег, задыхаясь от боли. От всего тела шел пар. Кожа полностью слезла лохмотьями, кое-где проело мышцы до кости. Нос и губы исчезли, волос тоже не было.
На берегу без сил валялся полуживой красный труп, с горящими глазами. Позволив себе, наконец, открыть рот, не боясь, что в горло затечет вода, демон просто заорал от боли. Костлявые обглоданные кулаки бессильно били по скале, надеясь отвлечься.
Прошли часы, прежде чем Блэйз смог просто связно думать. В придачу ко всему, Лета высосала столько магии из демона, что все, на что его хватило, так это создать на себе корку льда, чтобы хоть как-то остудить ожоги и придать себе хоть какой-то адекватный вид.
Тем не менее, демон все же не смог не улыбнуться. Обломок меча был у него.
***
POV Блэйз
Черная беспросветная пустыня Геенны, жуткие твари, отсутствие времени и жизни, запахи серы, отчаянья, боли и крови. Дом, милый дом.
Я всегда знаю, где находится каждый изгнанник в Геенне. Будучи единственным выкидышем, отбросом среди высших, я и в правду рожден не в Преисподней, а здесь, на самом дне Хаоса. Наверно, поэтому Кирино никогда не изгонял меня в ссылки, догадывается, что я не боюсь этой тюрьмы. Это тюрьма – мой дом, и сейчас в ней находится еще один сокамерник.
Гиса я нашел зарытым в песчаную дюну, сражающимся с очередной тварью. Сжав кулак, я заморозил порождение бездны и, запустив руку в черный песок, выдернул брата наружу.
- Хреново выглядишь. – Вместо приветствия бросил я. А что тут сказать. Гис снова напоминал скелета с одним глазом и переломанным хвостом. Коснувшись ледяным пальцем его лобной кости, я поделился немного остатками магии, возвращая его человеческий вид.
- Блэйз? – Вместо благодарности, эта тварь, от души, заехала мне кулаком под дых. – Хватит приходить сюда каждый год и делиться магией со мной! Я сказал, что не хочу быть у тебя в долгу! Если мне суждено здесь сдохнуть, так пусть будет так!
- Заткнись Вагис! – Как можно ленивее бросил я. – Если бы не я, ты давно бы сдох, смирись. Так что прими помощь и не выебывайся. Тебе тут еще семьдесят шесть лет торчать. Нормальные демоны после месяца Геенны исчезают навсегда.
- Так что ж ты мне никак подохнуть не дашь? – Мда, у него всегда был отстойный характер, а это место только ухудшило его.
Взбесившись, я дал ему кулаком в челюсть, отбрасывая в дюну.
- Ты обещал мне, что выживешь мудак! Ты забыл, что клялся увидеть ту смертную еще раз! Ты забыл, что хочешь жить, забыл, как бьется твое сердце! У тебя, единственного высшего демона, бьется сердце!
- В том-то и дело, - Гис поднялся, стряхивая песок, а затем резко подскочил и врезал мне в скулу, - я ничего не забыл! Ты не представляешь, как это больно, когда сердце бьется, не представляешь, что я чувствую, думая, где я нахожусь и где Лайнесс. Она старится там, на поверхности, с кем-то другим, она, возможно, забыла меня, а я ничего не могу сделать! Мне осточертело мое бессмертие! Блэйз, мне не продержаться еще семьдесят шесть лет в этом пекле, даже с твоей помощью.
Я снова улыбнулся. По-кошачьи, по-своему так, а потом, материализовав обломок его меча Гектора, бросил на песок к его ногам.
- Протянешь, Вагис, еще как протянешь. Выкуешь Гектора снова, здесь есть одна гора с первородным проклятым металлом. А с Гектором сражаться будет легче, да я и теперь буду приходить намного реже, проверять тебя.
О, этот миг моего триумфа, его удивления. Чтобы удивить Гиса, надо многое отдать. Его невероятно фиолетовые глаза сверкают от неверия и восторга. Еще бы, наше родное оружие, наделено душами, они как наши дети, наши верные друзья и соратники. Демон скорее откусит себе конечность и истратит всю магию, чем бросит свое истинное оружие. И это то, что меня снова в нем удивляет. Как он мог сломать меч, друга…во имя смертной!?