Он широко улыбался, демонстрируя ровные гладкие зубы коренного уроженца Вангеи. Он был уверен в себе и горд, и Гурий внезапно почувствовал злость и досаду. Проблема не в том, что Флегмачек был прав в своих догадках — проблема заключалась в том, что он отказывал другим в праве защищать свою правоту. Такие люди, как этот Флегмачек, видят мир с одной точки зрения — со своей, деля людей на тех, кто согласен с ним и тех, кого надо считать врагами только за то, что они осмелились думать иначе. Пираты — враги, курсант Шоррен Ганн — бывший пират. Значит, он тоже враг. Без вариантов. Без права на помилование. Такого не в полицию, такого в карательный отряд — подавлять восстание каких-нибудь гуманоидов.
— Что ж, — процедил Гурий, заставив себя сохранять деловой тон, — могу сказать, что ваша интуиция… хорошо развита.
— Э, я еще и не то могу! — поспешил похвастаться парень. — Если не верите — испытайте! У нас через два месяца заканчивается очередной семестр, потом полгода обязательной стажировки, еще одна сессия — и я буду вполне готов к работе!
Он буквально напрашивался в стажеры, и Гурий не мог отказать себе в удовольствии покачать головой:
— Сожалею, но я уже присмотрел себе кое-кого…Не с вашего потока.
— Ну и что? — почувствовав слабину — или решив, что почувствовал, — Флегмачек наглел на глазах. — Возьмите двоих. Так иногда делают, если выпуск большой.
— Мы поговорим об этом позже, — отмахнулся Гурий и повернулся к урианину, — куратор Фху-кшш, мне необходимо восстановить последний день Шоренна Ганна по минутам. Не могли бы вы мне помочь? Какие занятия у них были в тот день?
— Обыч-шные. Снач-шала строевая подготовка, потом три часа лекций и письменных занятий, затем — стрельбы, которые не состоялись по прич-шине драки, — зашелестел урианин. — После того, как раненые были обработаны в медчасти, весь поток был отправлен на дополнительную полосу препятствий, откуда их перекинули на внеплановый субботник, г-хде они занимались до веч-шера. Веч-шером же все желающ-шие отправились в увольнительное…
— Спасибо, — Гурий мысленно сделал пометки и приготовился к тому, что сегодня ему придется много говорить и еще больше — слушать и запоминать.
Карла пребывала в состоянии блаженной эйфории. Сбывалась мечта всей ее жизни — девушка летела на встречу к любимому человеку! Накануне она не выдержала и позвонила маме, с которой вот уже несколько лет жила отдельно, встречаясь только по праздникам и по особым приглашениям. Родители не играли в ее жизни существенной роли — они произвели на свет, согласно программе размножения, троих детей и практически сразу потеряли к ним интерес. Карла с сестрами жила то в интернате, то в пансионате, возвращаясь домой на каникулы. Только первые полтора года жизни девушка прожила у отца и матери, да еще полгода после окончания колледжа, до поступления на курсы бухгалтеров. Тогда она переселилась в общежитие, поставив условие, что после окончания учебы ей нужен отдельный жилой модуль. Родители были рады предоставить ей такие условия — в отличие от старшей сестры, Карла не предъявляла особых претензий к району, в котором будет располагаться квартира, к этажу, метражу и прочим показателям. Ухватилась за первый попавшийся вариант, поцеловала родителей в щечку и забыла о них надолго.
И вот только перед отлетом решила созвониться с матерью, набрав ее номер из таксофлайера.
— Привет, мам! Ты дома?
— Пока да, но собираюсь на встречу. Говори скорее, что тебе надо? Что-то случилось? Ты попала в неприятности?
— Нет, мам. Просто… просто через полгода сдай мой модуль кому-нибудь, хорошо?
— А что такое?
— Я улетаю.
— Понятно, — мать помолчала. Судя по картинке видеофона, она использовала паузу для того, чтобы наложить макияж. — Счастливого пути и будь осторожна.
— Но мама, ты даже не спросила, куда и к кому я лечу? — возмутилась девушка. Она уже так настроилась на сенсацию, что просто недоумевала, как можно быть настолько бесчувственной.
— Не все ли равно? Ты совершеннолетняя, я уже не отвечаю за тебя перед государством, наоборот, именно ты теперь сама в ответе за себя… Надеюсь, ты помнишь, что добровольно включилась в программу размножения? Твоя старшая сестра уже произвела на свет третьего ребенка, между прочим!
Государство заботилось о гражданах, каждые двадцать лет перестраивая программу размножения — сколько детей должна произвести каждая здоровая полноценная женщина. В этой двадцатилетке каждой замужней женщине вменялось в обязанность забеременеть дважды, а незамужней — единожды. За каждого младенца сверх плана выплачивалась премия.