Память к гостье давно уже вернулась, и, едва почувствовала, что неприятные ощущения ослабли, Карла приступила к допросу:
— Где я? Что это было?
— Это — корабль, — «дутик» обвел рукой помещение. — Медкаюта. Врач, — положил лапищу себе на жирную грудь. — Оказать первую помощь.
— Но я не… а что это было?
— Холодильник.
— Что? — Карла взвизгнула, тут же закашлявшись от вернувшейся боли в горле. И продолжила шепотом. — Как — холодильник? Меня, что, запихнули в… холодильник? Как какую-то… колбасу? Вы с ума сошли! Я — живой человек, а вы… вы… — она трясла кулаками перед носом врача. Тот поспешил отстраниться, заколыхался всем телом, как огромный кусок позвоночного желе и шлепнул ладонью по кнопке внутренней связи, быстро пробулькав в микрофон несколько слов.
— Только попробуй позвать на помощь, слизняк жирный! — прошипела Карла. — Я тебя самого в холодильник засуну! И забуду достать!
— Было надо, — булькал врач. — Безопасность…
— Чья безопасность? Ваша или моя? Я — женщина, если вы тут еще не поняли! Свободная гражданка Галактики! И я лечу к своему жениху. Он — звездный рыцарь, борец с несправедливостью и…
Дверь мягко отъехала в сторону.
— О какой несправедливости идет речь?
Карла вскочила с постели, с отвращением отпихнули руки врача, пытавшегося ее удержать. Перед нею стоял Берген, сменивший свою старую полосатую накидку на форменную полувоенную куртку с нашивками. На широком поясе висело несколько кармашков, сумок и две кобуры.
— Ой, Берген! — Карла еле сдержалась, чтобы не обнять старого знакомого. — Объясни ты этому жирдяю, что это несправедливо — запихивать меня в холодильник! Я не кусок мяса! Он не имел на это права! Он…
— Успокойся, девочка, — мужчина улыбнулся во весь рот. — Приказ отдал я. Лют только выполнял мои распоряжения. Не стоит на него орать. Он самый лучший доктор из тех, кто не имеет врачебной лицензии.
— Чего?
— Врачебной лицензии. Это значит, что он…
— Да плевать на него, — отмахнулась Карла. — Ты сказал, что из-за тебя меня запихнули в холодильник, как…как…
— Из-за меня. Я так решил!
— Ты-ы-ы…
Карла атаковала мужчину, намереваясь выцарапать ему глаза, и тот еле успел перехватить ее запястья. В ответ девушка, изогнувшись, яростно укусила противника за руку. Он взвыл, крикнул что-то Люту на незнакомом языке. Врач метнулся к шкафам, схватил шприц-нашлепку, ловко прижал к шее девушки.
Тело мигом сковал холод. Обездвиженная Карла рухнула на постель. Она не могла шевельнуть и пальцем, и лишь бешено вращала глазами.
— Слушай меня, глупышка, — Берген наклонился над нею, — Это — мой корабль, и на нем установлены мои законы. Поняла? Как я приказываю, так и будет. Я что хочу, то и делаю. И если я захотел засунуть тебя в холодильник, значит, у меня были на то причины.
— Ы-ым, — простонала Карла сквозь стиснутые челюсти. Ощущение беспомощности было таким… ужасным.
— Затем, что ты — ка-пессянка. Сама призналась, что участвуешь в этой вашей программе размножения…
Она попыталась поправить, сказать, что это называется иначе, но лишь замычала.
— Сама призналась, что тебя отказались выпускать с планеты, — продолжал Берген. — И когда мы проходили сквозь таможню, нас сканировали. Если бы сканеры нашли одного лишнего человека, хрена с два нас бы выпустили с орбиты Ка-Песса. А в холодильнике твоя нежная тушка сошла за запасы провизии, взятые вольными звездопроходцами в экспедицию к далекой звезде. Еда таможенной декларацией не облагается, тем более что на твоем родном Ка-Пессе нет запрещенных к вывозу деликатесов. Так что тебя заморозили на время прохождения таможни, а сейчас разморозили снова. Док в этом деле мастер.
Они обменялись несколькими фразами на воркующем языке — видимо, родном наречии сине-сизого «дутика». Примерно в это время Карла ощутила, что паралич начинает спадать. Она несколько раз открыла и закрыла рот, пошевелила руками и ногами, попыталась сесть.
— А хте… где мы?
— Где? Хороший вопрос. Сейчас мы примерно в семи световых минутах от горизонтальной орбиты системы Ка-Песс и удаляемся от нее под углом в тридцать две и сорок один градуса относительно центра и минус восемь с половиной градуса отклонения от ядра. Понятно?
— Нет! — Карла попыталась сказать еще что-нибудь, но горло пока еще саднило, и пришлось ограничиться этим словом.