Выбрать главу

Был Водопьянов слаб и мал,

Его чекист пытал.

И день, как ночь и темный лес.

"Пошли стрелять в подвал".

А в той ночи, а в том лесу

Хорек спокойно жил,

И бурундук, и тот барсук,

И волк утробно выл.

А Водопьяна расстрелял

В Хатыни страшный полк.

И не вернуться уж в подвал,

И плакал серый волк.

Увы, враги, не стоит так -

Стрелять, где мы живем.

И расстреляли, и никак,

Не в жизнь, да ни о чем

Не думая, давайте - жить.

Без похорон - нельзя.

И в черный лес уходит жизнь.

Поверимте, друзья?

И Водопьяна вовсе нет,

И цыкает зубком

Его отец, и на тот свет

Отправится потом.

И нету сил мне рассказать,

Откуда жизнь придет.

Опять - печаль, опять - печать

И одичалый сброд

Вокруг гуляет улицей,

Россия - как капкан,

В котором волк сутулится,

Овца и Водопьян.

Вера

Я верую в Бога, в Христа Иисуса,

А вы мне сказали, отребье и трусы,

Что бога-то нет, ведь бога-то нет,

И что духа свята простыл даже след.

Да, вы - человеки и вы - краснобаи,

Когда к вам гарсон в кабаке подлетает

И носит икру - паюса, паюса,

И бога действительно нет полчаса

И час нет, и год нет, он спит в поднебесье

Умерший, живой ли? Не надо нам песен,

Не надо нам Пасхи ль? Уйти навсегда

Не надо ль отсюда, где кровь и вода,

И водка рекою, и давятся смехом,

Как грецким, фисташкой, миндальным орехом?

Не надо ль уйти? Скажем, в мире пока.

Как черти резвятся. Стакан коньяка

Подносит гарсон. И не слышно уже

Ни звука, ни стона, ни свиста вожжей.

Пора запрягать, но мы пьяны уже.

Ни звука, ни ржанья, ни звяка ножей.

Кого-то убили, кого-то купали

В шампанском, и деньги уже сосчитали.

Россия мне мать и ужасно пьяна,

И вот поколение Смуты до дна

"Рояль" выпивает. И мертво уже

Мое поколение длинных ножей.

Отец пионер был, и ты пионер.

Отец был невером, и ты будь невер...

Январь-февраль 17 года, в 100-летие февральской революции.

И сидит такой Алеша пригожий,

Перееханный каликой прохожей

Да зарезанный каликой в погожий

День, когда обычно нет смерти.

День, когда у смерти нет выходного -

Каждый день, когда шара надувного

Нет у детки (у Алешки надулись

Губы, в молоко обмакнулись).

А калика тот все к мамке искательно -

Я водить буду дитятю старательно,

Погожу за окиян, похожу как царь Салтан,

А царевна Лебедь снова там и там.

А царевне Лебеди везде

Места нету - а к мамаше быть беде.

Мужичок один берется за бердан,

А Алешка смотрит в океан.

Там и лебедь белая плывет,

Царь Гвидон опять смиренно воду пьет,

(Подражаю я Высоцкому, могу

Лучше ли?) стоит на берегу.

Выйду, выпью море-океан,

Не сожгу, так просто жажду утолю.

Нет на нем и места берегам,

Только больше берега я не люблю.

Вот и сказке про Алешеньку конец.

Мне воды, воды, воды и снова вброд.

Там калика перехожий, здесь венец

Смертный. Как на лапах, гусь плывет.

У Алешки ни игрушки, ни шара.

Возвращается домой он в вечера,

И на небе, и на небе - небеса,

Видно, бог ложился спать на полчаса.

А калику перехожего того

Не берет ни смерть и ни болезнь.

Видно, бога нету у него,

Нет и рая, нет и ада. Вот как, песнь.

Я у песенки спрошу, где мой конец.

Где ее конец, там, видимо, и мне.

А Алешка скушал огурец

В поднебесье и принес земле камней.

Комья, комья, бурые комки

Цвета ржи и цвета ржавчины и лжи.

Славно волосы-то красить под-блондин.

Сладко ль жить? А лучше, что один.

Команда

Мы - расстрельная команда,

Мы - красивы пацаны.

Говорим себе: "Атанда",

Носим модные штаны.

Все ж таки пацанка Оля,

Хоть и стоит три рубля.

Незавидна наша доля,

Называться словом "бля".

Говоришь, что ты без роду-

Племени, глядишь, как в воду.

Словом, в рот воды набрать

- Научиться рисовать

Татуаж, плести косички,

Не замарывать штаны.

Зажигать себя от спички

С керосином. Вы больны?

И, от русских с перегаром,

Не духами - только тронь, -

Выезжает коней пара

Или просто сивый конь.

Сиволапый наш папаша

Купит ситцу на кровать.

Мама, съев овсяной каши,

Сядет за рояль играть.

Нет ни воли, ни покоя.

С перегаром, сиволап

- Мама, что это такое? -

Выше плинтуса, как шкап,

Криво стоя на ножонках,

Маленький Исус опять

Виден, и опять иконка

В кошельке, где сотен пять.

Брык Эзопа

Эпиграф: Я на улице росла,

Меня курица снесла.

В России вдруг распались времена,

И я ту связь продолжить рождена,

Освободить от думы в шалаше

Любви, и от остатков черной грязи

Лицо, рубашку, волосы - от вшей,

И в этой вечной первобытной мази,

Где полу-черт, а полу-бог и ты -

Двойник, пришедший следом ненароком.

"Сотри случайные черты",

И я иду - и выйду Блоком.

***

Я отравлена как будто этой вязью прибауток.

От Москвы и до Сибири - в путь мой было не до шуток,

И весна со мной играла злую шутку, шутку злую:

Как любовь, казалось, мало - мне, а я тебя ревную.