Рамиро посмотрел из-под бровей, губы приоткрылись для ответа. Но он смолчал и повернулся к Райнеро спиной.
— Я брал тебя на войну.
— И держали там неразумной принцессой!
— Потому что иначе твой дурной нрав свёл бы тебя в могилу.
— Ах, в могилу? — Райнеро пытался взглядом пронзить прямую скорбную спину. Между лопаток. — А кто выловил блаутурских лазутчиков из твоей армии? Кто вычислил их и перебил, несмотря на твоё недоверие? Кто оказался прав? Повернись ко мне лицом, когда я с тобой разговариваю!!!
— Как я мог забыть, что это был ты! — Куэрво резко развернулся, взвизгнула, покидая ножны, шпага. Наконец! — Глупый, самовлюблённый, не думающий о последствиях мальчишка, который догадался, что в армии шпионы, поймал их и возомнил себя повелителем стратегии! Купался в собственном обожании и так хотел, чтобы его восхваляли другие, что выставил своего маршала на посмешище, лишь бы собрать восхищение своей выходке!
Райнеро едва успел закрыться — Рамиро атаковал внезапно, его шпага вспорола воздух, чуть не поразив Райнеро в самом начале. Райнеро охватила злость, он с силой оттолкнул шпагу Рамиро, ударил в выпаде, желая её выбить.
— Я не виноват, что ты не хотел меня слушать!
Рамиро снова заставил его парировать, закрываться, пятиться. От гнева Райнеро словно ослеп, он не замечал ничего вокруг, только идеально прямую руку отца и его шпагу, раз за разом вспарывающую воздух. Вышел из защиты, это блажь, он должен доказать, что достойный противник, сейчас! Выпад в лицо, Куэрво закрылся, скользим вниз, что ж вы открываете бок, маршал?
— Поэтому ты выставил меня на посмешище! — Рамиро выставил блок, увёл шпагу Райнеро, заставляя его сжать зубы. Он должен потерять контроль, рано или поздно должен! Но маршал парировал удар за ударом, словно в насмешку уводя свою шпагу в последний миг, чтобы не задеть сына. Это взбесило. — Развесить у шатра маршала трупы лазутчиков и без конца орать о своей выходке, как много чести и достоинства! Деяние, достойное наследного принца!
Райнеро прекрасно понимал, что поступок не делал ему чести, хотя своей маленькой победе действительно радовался. Не стоило выставлять лазутчиков напоказ, следовало сказать Куэрво… Но тот был слишком заносчив. Райнеро же слишком хотел показать, что может принести армии пользу, что не безнадёжен. Он не думал, что этот случай приведёт к отставке маршала. Франциско тогда хвалил своего наследника, гордился, а за это Райнеро был готов вылавливать «блох» из эскарлотской армии вечно! Но потом король сказал, что коль скоро маршал не способен сам вычислить врага среди собственных солдат, ему пора уйти, а Райнеро не знал, как смотреть Рамиро в глаза. Если бы не его жажда получить отцовское одобрение, Куэрво сейчас оставался маршалом.
— Не моя вина, что ты утратил умение побеждать. Проигрыш за проигрышем в блаутурской кампании вели к твоей отставке, лазутчики лишь стали последним доводом!
Шпага отца вдруг неловко скользнула по лезвию шпаги Райнеро. Тот отпрыгнул назад, но боль уже пронзила запястье. Райнеро разжал пальцы, шпага упала к его ногам. По доскам пола быстро застучали капли крови, омывая запястье, ладонь.
— Райнерито! Ну что же ты! Кто так выставляет запястье?
Райнеро дёрнулся от протянувшего руки папочки. Зажал манжетой сорочки порез, но кровь пульсировала под пальцем, заливала рукав. Рамиро действительно утратил контроль, но вместо того, чтобы поддаться гневу и «ослепнуть» как Райнеро, он не удержал шпаги и всё же задел сына. Он фехтовал с Райнеро, как с ребёнком много лет назад. Берёг его.
— Мне не нужен ты и твоя помощь! — Райнеро сорвался на рык, выпростал подол сорочки. Надо оторвать лоскут подлиннее, скорее перетянуть порез, не хватало лишиться перед Куэрво чувств!
— Дай сюда! — Рамиро дёрнул Райнеро за локоть, заставляя вытянуть раненую руку. Кровь запачкала его руки. Куэрво беззвучно ругался, закатывая сыновий рукав, с силой прижимая к запястью полотенце. Блицардцы обожали вышивать по краю узоры, сейчас в крови Райнеро утонули голубые завитки с синими лепестками. — Я мог порвать тебе сухожилие! У тебя есть лишняя пара рук?
— Оставь меня! — Райнеро отдёрнул туго перевязанную руку. Рана ныла, горела, но кровью больше не пульсировала. Благодарности папочка не дождётся. — Дальше я еду один! Гостиница у самой Бьярны, так что не беспокойся, не пропаду! Дядюшка меня заждался, ему не терпится дать племяннику освободительную армию!