Райнеро схватил со спинки стула колет, но надеть его одной рукой оказалось не так-то просто.
— Утопишь свою страну в крови? Спятил? — Рамиро стряхнул с рук воду, кровь сына залегла под ногтями. Папочка успевал смывать с рук кровавые деяния и давать советы, вот уж точно блаженный!
— Это будет целебное кровопускание! — оскалился Райнеро. — Бедняжка Эскарлота давно не может вздохнуть от грязной, жирной крови Рекенья.
— Свержение Франциско не даст тебе надёжной власти.
— А кто говорит о Франциско? Хряк и без того не протянет долго, дождусь его смерти в гостях у дядюшки, а за троном вернусь как наследный принц. — Райнеро взглянул на замершего Рамиро, не сдержал усмешки. Отец наблюдает чудовище. — Трудно ли согнать с трона малявку братца, если он сам прыгнет мне на кинжал?
— Что ты несёшь?
— Искусство правления, вам не ведомое, человек войны.
— Убьёшь младшего брата?
— Если понадобится. Он стоит между мной и троном, и если не отойдёт сам, его подвину я, вместе с армией. Что, жалеешь, что не заколол сейчас? Такой был шанс…
Рамиро беззвучно шевельнул губами, снова потёр виски, прошёлся по комнате к окну. Райнеро отвернулся от него, кое-как справился с застёжками колета, схватил плащ. Тяжёлый от меха, тёплый, в нём бастард чувствовал себя на северной родине своим. Ведь так, неся на плечах волчий мех, покоряли эти земли его пращуры? Но тёплые вещи купил Рамиро, отец с юга прокладывал ему дорогу, как бы Райнеро ни противился.
— Дядя не станет тебя слушать. Он никогда тебя не видел, с какой стати ему доверять проходимцу, да ещё вступать из-за него в конфликт с могущественным государством? — Папочке не молчалось, и Райнеро скривился. Рамиро сидел на краешке стола, руки скрещены на груди, взгляд даже насмешливый. — Я тебе нужен. Кажется, так ты любил говорить в армии?
— Обойдусь без няньки.
Райнеро вдел шпагу в ножны, руку связала боль, он чуть не зашипел. Вещи в седельных сумках, оседлать Марсио и вперёд, к северному дядюшке. Райнеро направился к двери, но Рамиро обогнал его, преградил путь.
— Уйди. С моей. Дороги.
— День первый, — Рамиро выставил перед Райнеро раскрытую ладонь, — самозванец просит аудиенции, ждёт до вечера, не удостаивается, напивается. — Матушка на блицардский манер откидывала пальцы, Рамиро их загибал. — День второй: самозванец изводится от похмелья. День третий: самозванец добивается аудиенции. Проигрыш, Райнерито. Дядюшка далёк от родственных чувств. День четвёртый: самозванец пробует заново, его не пускают даже в приёмную. День пятый: непоседа приходит снова, попадает под стражу, затем — в городскую тюрьму. Посидишь там денёк, а вечером я тебя выкуплю. Или…
Перед носом Райнеро остался кулак. Рамиро внимательно на него смотрел, почему-то улыбаясь. Криво, нервно улыбаясь.
— Или?
— Или ты едешь со мной в графство Агне и набираешь людей там. — Рамиро сам себе кивнул, опустил кулак, скрестил руки на груди.
— И ты позволишь? — сощурился Райнеро.
— Позволю. Я не оставлю сына. Я помогу тебе. Видишь? Я действительно тебе нужен.
— Я тебе не верю. Ты не предашь своего короля. Защищаешь меня, но не пойдёшь против законной династии.
Райнеро шагнул к двери, но Рамиро не отступил, сжал плечи Райнеро, всмотрелся в глаза.
— У меня там семья, Райнерито, и я не могу к ней вернуться. Я даже не могу забрать их. Моя жена ждёт ребёнка, моя маленькая дочь тяжело болеет, а я не могу быть рядом. Неужели ты думаешь, что я оставлю их, тебя, чтобы служить королю, который хотел меня казнить?
Райнеро молчал. Рамиро вздохнул, опустил голову, слова явно давались ему с трудом.
— Ты прав, я не блистательный маршал. Но я никогда не желал этого чина, а когда освободился от него, испытал облегчение. Я был с семьёй. А теперь её отняли. Без меня у тебя ничего не выйдет, так позволь мне помочь тебе.
Рамиро поднял на сына взгляд, он ждал ответа. Райнеро согнул и разогнул пальцы, поморщился от ноющей боли. Довериться тяжело, упустить шанс невозможно. Отец крепко сжимал Райнеро за плечи, без угрозы, напротив, прося доверия. Райнеро положил перевязанную правую руку на плечо Рамиро и кивнул.
— Хорошо.
Глава 22
Блаутур
Пограничье
Шёл шестой день осады Айруэлы. Город был близок к тому, чтобы пасть, осадный парк увеличивался, но с каждым днём это положение бесило Рональда Оссори всё больше и больше. Может, потому что хозяин гостиницы у Гусиного тракта начал подсовывать какую-то разбавленную кислятину, а может, потому что Айруэла была перевёрнутым на бок столом, а осадный парк — пустыми глиняными кувшинами.