Хозяйка-лекарь пихнула Оссори в сторону, рывком поставила стол на ножки. Кто же знал, что Айруэла падёт под натиском вот такой вот дородной хозяюшки. Берни даже не спорил, когда она призвала слуг и велела вынести весь «хлам». Комната стремительно становилась такой, какой и была, когда не помнящий себя и своей дороги Берни в неё ввалился и потребовал вина. Прислуга мела мётлами, Альда забыла как моргать, Берни пытался понять, что вообще происходит.
— Уж вы, сударь, её покормите хорошенько, вот чтоб прям с ложечки! — У Берни в руках оказалась тарелка с супом. Граф Оссори метнул бы эту же тарелку в забывшую своё место прислугу, но пьяница Берни только кивнул хозяйке гостиницы. У порога тёрлась Кенни с подносом, похоже, его решили откормить за все пропущенные завтраки и обеды.
Звякнули в последний раз бутылки, взметнула юбками черноглазая Кенни, и дверь закрылась. Берни моргнул. Снова один, но дышать стало необъяснимо легче. Комната посветлела… а может, так и было, кто-то раздёрнул шторы. Со стороны кровати тихо чихнули, будто старались не шуметь. Берни недоверчиво покосился на жену. Может и не она, обознался, пьяный бред?
Не сводя с него испуганных глаз, Альда сжалась на краешке кровати. Босые ноги краснели в тазу с горячей водой, на щеках горел румянец, нос, который она так любила вздернуть повыше, шмыгал. Берни покачал головой, на всякий случай поворошил дрова в очаге, хотя в комнате и так было слишком тепло.
— Мои глаза меня не обманывают, но я всё же спрошу. Как ваше имя? — Берни придвинул стул к кровати, поудобнее перехватил тарелку. Живот призывно заурчал, но ему придётся подождать.
— Рональд? — прохрипела Альда, похоже, действительно забыв, как моргать.
Берни хмыкнул, скормил ей ложку супа.
— Как зовут меня, я знаю. А вы у нас?… — От удивления графиня Оссори покорно глотала суп, правда, глаза опять плаксиво блестели.
— Аль… Альда… — шмыгнула носом, едва не расплескала ложку супа.
Берни кивнул, призвал открыть рот. «Альда», кто бы мог подумать, что вместе с уймой вопросов к нему придёт злость. Следовало спросить не имя, фамилию, вдруг он имеет дело с мессирой Рейнольт? Неверная жена несмело проглотила ложечку супа.
— Чудесно. Дражайшая супруга, я не люблю тянуть лису за хвост. Что вы здесь потеряли?
Альда вздрогнула и зачем-то обернулась к окну. По ту сторону мутного стекла равнодушно и медленно падал снег. Всё как всегда, пустое окно, комната… Но нет забытья, безумных будто кем-то нашёптанных мыслей. Какой бы ледяной ни была Альда, муть последних дней она своим появлением развеяла, как Кенни метлой паутину. Что же высматривает за окном? Не любимую ли псину?
Альда молчала, только горели красные пятна на щеках. Берни коснулся её лба, под рукой проснулся жар. Альда прикрыла глаза, потрескавшиеся губы шевельнулись. Нет, сейчас он не посмеет спрашивать.
— Я должна была… Энтони… — Она зашлась в кашле.
Оссори махнул рукой, взял с оставленного Кенни подноса кувшин молока, почти горячего, сверху плавает желтеющее масло с мёдом. Берни перелил мерзость в чашку, помог Альде сделать пару глотков, но она завертела головой.
— Я сама.
— Да будет вам. — Чашка наполовину опустела, Альда отстранила его руку.
Пожав плечами, Берни вернул кувшин на поднос. Так же там дожидалось жаркое, но есть уже почему-то не хотелось. Мысли об Аддерли навязчиво лезли в голову, не отмахнуться, но и не вытрясать же из Альды объяснения!
— Энтони сказал, где ты. Я поехала, и… — Графиня Оссори подтянула одеяло к подбородку, зажмурилась. — Он ранен, в голову. Это ведь не ты его?…
Берни хохотнул. Так вот, кто он для неё. Супруг из него и правда неважный, нелюбимый и весьма рогатый, но когда Альда успела сделать его отвратительным другом? И, дьявольщина, что она тут делает?! Оссори вздохнул, заставил себя улыбнуться. Альда явно близка к бреду, не стоило усугублять.
— На каждого из нас приходилось четверо «воронов». Так как вы думаете, я это?
— Лоутеан отдал мне шлем… твой шлем. Я подумала, ты погиб.
— Вы обрадовались?
— Нет! — Альда закашлялась.
Ощутив себя скотиной, он убрал таз с уже остывшей водой, уложил жену на кровать. Альда стыдливо поджала босые ноги, пытаясь прикрыть их подолом сорочки. Берни едва сдержался, чтобы не закатить глаза, и укутал сжавшуюся в комок жену одеялом.
— Не разговаривайте, мессира. Вам через неделю в дорогу, нужно выздороветь к этому времени. Я не могу предоставить вам карету, но может быть, подыщу надёжных сопровождающих.