— Рональд, пожалуйста… — слёзы с новой силой сжали горло, не вздохнуть. — Я не х-хотела привести его к н-нам, я н-не знала, что он идёт по моему следу. — Дни поисков Рональда пронеслись перед глазами как один, и оборвались на последней, страшной ночи. Альда зажмурилась, отогнала злую память. Утром она чудом нашла Рональда, хотя она не чаяла, что для неё когда-нибудь ещё наступит утро.
— Королева Вечных Снегов ждёт на пороге… Король Жарких Песков… — Рональд положил руку на рану, кровь окрасила его ладонь.
Решившись, Альда осторожно развязала повязку на ране, убрала пропитавшуюся кровью ткань. Порез алел бедой, руки дрожали, но Альда взяла оставленную лекарем баночку мази, осторожно нанесла по краям раны. Рональд зашипел от боли, распахнул глаза.
— Что ты делаешь? Убери руки!
— Тише, это просто мазь, видишь? — Альда показала Рональду баночку с резко пахнущим коричневым содержимым, подула на рану, помня, как делала так в детстве со ссадинами безголовиков. Рональд не ответил, отвернулся, но от каждого прикосновения Альды вздрагивал, мышцы на груди и руках напрягались. Альда прикрыла рану чистой тряпицей, повязала заново.
— Ты не ранена? — Рональд провёл рукой по повязке, повернул к ней голову. Взгляд прояснился, но глаза горячечно блестели, щёки и лоб горели алым. Альда покачала головой. Ранение мужа было для неё куда страшнее того, если бы ранили её.
— Мессира Чь? Это что же… ах, Рич-ч-чард!
— Рональд! — кровь на ладони, на рукаве платья, что же это? Страх сковал сердце, Альда судорожно вздохнула, в ушах зашумело. — Меня ранили?
Заскрипел снег, Рональд оказался рядом и притянул к себе её окровавленную ладонь. Ей не больно, почему? Слёзы душили, Альда зажмурилась, зажала рот свободной рукой.
— Откуда кровь? Альда, успокойся, где больно? Да прекрати же реветь! — Рональд осторожно прощупывал её руку. Альда отвернулась, пытаясь успокоиться, судорожно вздохнула, ледяной воздух обжог изнутри, породил дрожь. Там, где муж примял снег, алели красные пятна. Они тянулись за ним.
— Берни… — она перехватила его руку, остановила. Рональд раздражённо дёрнулся, поднял на неё взгляд. На бледном лице застыло беспокойство, но в глазах ещё блестела злость. Альда поджала губы, испуг всё ещё сжимал горло. — Это не моя рана. Твоя.
Альда положила на лоб Рональду холодную тряпицу, он кивнул, прикрыл глаза. Дыхание мужа становилось всё спокойнее, Альда решила, что он уснул, но Рональд повернулся к ней.
— Я могу быть благодарен. Спасибо. — Он сглотнул, посмотрел ей в глаза. — Если хочешь, уезжай, я не буду чинить преград, я дам тебе развод.
— Я Оссори, Рональд.
Он закатил глаза, фыркнул.
— Напрасно, из-за меня эта фамилия перестала быть той, которую можно произносить гордо, как ты. Но я это исправлю. Я восстановлю свою честь, верну доброе имя. Я не дам пропасть делу Айрона-Кэдогана. Если твой женишок не нагонит меня раньше, я поеду к Королю Жарких Песков.
— Мы поедем, Рональд. — Альда положила руку на рану мужа, встретилась с ним взглядом. — Мы.
Глава 24
Эскарлота
Айруэла
Среди башенок книг канцлера Эскарлоты не оказалось. В поисках Мигеля ви Ита Гарсиласо ещё раз обошел вокруг массивного стола красного дерева. Даже у резных ножек — львиных лап — лежали внушительные фолио, кое-какие открывали пасти со страницами, некоторые были заложены во многих местах чёрными лентами. Гарсиласо провёл пальцем по перламутровой полосе на краю столешницы, прошёлся от угла к углу. На кончике пальца осталось чёрное пятно, чернила тут же проникли под ноготь. Гарсиласо нравились руки Донмигеля, как он называл канцлера с малолетства. У этих рук были быстрые, ловкие пальцы, они ловко обходили предписанные на наряды правила и часто не знали перчаток, к тому же их почти не покидали чернильные пятна. Всё говорило о том, что канцлер оставил работу совсем недавно, даже горстка разноцветных леденцов так и лежала, тая на солнце. Но где же хозяин кабинета? Гарсиласо отошёл от стола, прогулялся по витиеватому узору сотканного в Апаресиде имбирами ковра. От петляний по хитросплетённой золотой лозе закружилась голова, и Гарсиласо чуть не упал, наткнувшись на преграду.
— Ваше высочество.
— Донмигель! — Отступив на шаг, Гарсиласо приосанился, вздёрнул нос, заложил руки за спину, чуть прикрыл веки. Так он видел только нарядные сапоги канцлера, выше колена, чёрная жёсткая кожа прошита по голенищу золотой нитью. Сапоги не для двора — для верховой езды. Донмигель уезжает?