— Слушаюсь.
Глава 25
Эскарлота
Айруэла
Блицард, Хильма
1522 год
— Кто там? Кто дерзнул потревожить королеву во время её омовений?
— Её кузен.
Эта точка походила на пулю. Улыбаясь, Хенрика Яльте в последний раз потянулась ступнями к бортику восьмиугольной мраморной ванны, сделанной прямо в полу.
— Кузен, который сегодня принял из моих рук меч Рагнара? — Вода мягко подтолкнула в спину, растопыренные пальцы ткнулись в горшочки с притираниями, окутанные облачками пара. Ага, получилось!
— Да.
— Кузен, который… — Рука сорвалась с глади мрамора, скользнула ко дну, Хенрика едва успела схватиться за бортик. Вода забрала бы её с головой! Ступня пнула горшочки, и те с бульканьем попадали в зеленоватую воду. Хенрика со вскриком бросилась вылавливать ароматные сокровища со дна. Сама она никогда не закрывала крышек плотно, а прислугу не подпускала.
— Хенрика! Что это было? С тобой всё в порядке? — Постукивание костяшкой пальца переросло в напористые удары, тревожа линдворма и гарпию, чьими фигурами были расписаны углубления в створке двери.
— Кузен, который возглавит Святой поход на язычников и пройдёт по Восточной Петле гиблой яльтийской пургой? — выпалила она на одном дыхании, лишь бы Лауритс Яноре не вынес дверь. Слизняк умел быть… не совсем слизняком, когда воображал, как его королеве что-то грозит.
— Да. — Стук оборвался. Голос, с грудным тембром, довольно красивый и так неподходящий слизню, выдавал его чувства. Обида. Недоумение. Я пришёл потребовать у тебя объяснений, звучало за каждым его «да».
— Кузен, который… — Хенрика сгребла в кольцо рук выловленные горшочки с клеймом эльтюдского аптекаря и расставила их обратно по бортику. Снисхождение до приставучего кузена стоило ей подарков Его Святейшества. Смесь, от которой волосы гладко расчёсывались, разошлась по воде корабликами из сушеных лепестков роз, ядрами из мускатных орехов, морскими чудищами из имбирных корней. Удача, что Хенрика пока не измельчила это всё в порошок. — Кузен, который…
— Брошен тобой в песочное пекло, где сгинет лишь потому, что посмел позвать тебя замуж!
Дева на троне вздохнула. В горшочек с мазью из воска, жирных сливок, мёда и выжимок белых лилий натекла вода. А позвал замуж он в третий раз. Четвёртому не бывать, ведь несколько часов назад она позаботилась об этом лично, больше не надеясь на его догадливость и услужливость. Лауритс Яльте, князь Яноре и Изенборг, готовый положить у ног Королевы Вечных Снегов все сокровища этого мира, но не обладавший для того должным нравом, не желал разуметь одной незамысловатой истины. Ничего Хенрика не желала от него столь сильно, как его исчезновения. Из её дворца. Столицы. Королевства. Этого мира?…
— Тебе не нравятся Пески, кузен? — Последние полгода она провела в скорбях по Айрону-Кэдогану, своему жениху, своему дракону, изредка прерывая их ради возни с «несчастненькими». Кузен подставил плечо, принимая бремя государственных дел. Словом, Хенрика моргнула… Когда открыла глаза, её утверждения ждали тьмы законов, которые по мнению их сочинителя обласкали ли бы селянина, припугнули феодала, усовершенствовали ли бы процесс расследования преступлений и прочая, прочая. Не дождались. — Я думала, ты любишь наводить порядок, заводить полезные знакомства…
— Но не через военный поход по заокеанским языческим землям!
— Узнаешь рецепты сладостей, обретёшь новых друзей… — Хильма, а следом и весь двор, упал в ладони затворнику из Изенборга спелым яблоком. Мужчины рвались завязать с ним беседу, распить вина, дружески скрестить клинки, ошибочно принимая за искусного бойца весьма посредственного фехтовальщика, что не был обожжён жаром Девятнадцатилетней войны, не отгонял дракона от своей королевы. Женщины мечтали поймать на себе взгляд сих ясных глаз. Как назло, видевших лишь королеву.
— Узнавать и обретать, убивая?!
— Одна из истин нашей семьи! — Хенрика перебралась на округлые мраморные ступени, оставаясь в воде по пояс. Холод схватил за плечи, покрыл мурашками кожу, но в округлое оконце под потолком билось послеполуденное июльское солнце, и сама жизнь после назначения кузена на войну сделалась исключительно хороша — не оборвут ни простуда, ни мор. — Кто выживет — достоин дружбы Яльте.
Кузен умолк, наверное, судорожно искал в ответ более миролюбивую истину. Он был сыном Фредрика Яльте, князя Яноре и Изенборг, маршала, что вместе со своим старшим братом-королём Блицарда пал в решающей битве Девятнадцатилетней войны. Лауритс рос вместе с принцессами Яльте, пытаясь сделать их причастными к его дурацким занятиям. Диана не жалела для него похвалы, идущей от её доброго, мягкого сердца. Хенрика лишь улыбалась. От сочинённых им песенок у неё вяли уши. Выращенные им цветочки и кустики для неё сливались в единую зелёную массу. Тем более её не трогало, что кузен содержал певчих птиц и выучивал их мелодиям, приятным принцессам. Происхождение позволяло ему мнить себя Яльте. Но в глазах Хенрики, прямой потомицы Рагнара и Раварты, кузен Лауритс оставался слизнем в горсти ледяных ягод яльтийской крови.