— Вы уверены, что моя невеста передала именно это?
— Да… я писать её слова, — повторил несчастный слизень. — Что не хорошо?
— Ничего. Стоило отдать мне записку. Она описала, как будет любить меня при встрече.
Лари залился краской, так что лоб и щёки стали ещё более розово-поросячьими. Берни сочувствующе переглянулся с Кэдоганом, взглядом убеждая простить друзьям смех,
ведь они не со зла…
— Кэди, Кэди, ты бы не тянул со свадьбой, твоя бедная Хенни страдает в разлуке! — задыхаясь от хохота, Хью почти лёг на шею коня. Проехав чуть вперёд, он махнул рукой Берни. — Оссори, ты послушай! Свози Альду перед свадьбой к Хенрике в гости, уж она всему научит!
Заткнуться разошедшемуся другу Берни и Кэди пожелали хором. Альда и Хенрика действительно были очень разными невестами, но чистота и непорочность Альды вселяли в Берни веру в правильность их брака. Его милая, наивная, верная Альда, конечно, будет любить и с замирающим сердечком ждать с войны, а он любить в ответ и кружить в объятиях на пороге… Ведь именно так поступают герои её любимых книжек?
Уязвлённый Хью бурчал что-то о праведниках вокруг, Джон же явно решил взять слизня на себя. Лари улыбался в ответ, ерошил на макушке волосы, но разобрать слов драгуна не мог.
— Легенды, понимаешь? Страшные истории. В Карлате. Правда? — допытывался Джон у Лари. Друг страдал тем же, чем и слизень — не знал родного языка собеседника, иначе спросил бы о карлатских легендах на блицард.
Яноре вдруг оживился, неужели понял?
— В крае мор, — Слизень вздохнул, с надеждой поглядел на Берни и Кэди, но помощи не дождался. — Сказки о королеве-ведьме — не есть правда. Этому верить… ребёнок, дурак! Королева есть… без голова, фью! — Лари постучал себя по затылку. — Историю придумать люди.
С каждым словом слизня Хью и Джона мрачнели всё больше.
— Дураки, значит? — Джон скрестил руки на груди, немного откинулся в седле. — Можете так и перевести слизню, что дурак здесь один, и это он.
Обиженный друг придержал коня, Хью поддержал, они пристроились позади Берни и Энтони. Лари растерянно оглянулся и склонил голову набок, его лоб прорезало несколько морщинок.
— Что значит «слизень»? — Яноре произнёс «слизень» сквозь зубы, будто пробуя слово на вкус.
Кэдоган, усмехаясь, махнул на Лари рукой.
— То же, что «сударь», «господин», «мессир»…
— О! Обращение на браутур?
— Только к твоей высочайшей особе, дорогуша, — откликнулся позади Хью. — Хочешь, научим и другим словам? Война, долг, честь, трус, знакомо? Повтори-ка!
— Война знать, — закивал Лари. Покусав губу, повернулся к Кэди. — Долг, честь… трус?
— Верно. Долг, честь — то, чего у тебя нет, а трус — неужели это слово не знакомо? — ответил Кэдоган на блицард. Язык звучал так чисто, что Берни тряхнул головой от резкой перемены. Он достаточно хорошо знал блицард, чтобы значение слов открывалось раньше, чем он успевал вдуматься. И только спустя мгновения Берни осознал, что именно сказал Кэдоган.
Оссори вскочил со стула быстрее, чем понял, что король распахнул двери в комнату и уже шагнул за порог. Казалось, у Лауритса Яноре ушла всего секунда на то, чтобы остановиться у дверей, взглянуть на Берни, склонив голову набок, окинуть взглядом уже весь зал и направиться к столу. Не найдя слов, Оссори просто наблюдал за тем самым Лауритсем, которого в последний раз видел на похоронах Кэдогана. «Слизень Лари» приобрёл опасную грацию человека, привыкшего кружить в самой гуще жестоких сечь и сносить врагам головы. Вероятнее всего, сносить одним ударом. Помимо того, Яноре отпустил усы с коротенькой бородкой и волосы до плеч. Ходивший истым щеголем раньше, он сейчас нисколько не заботился о своей русой, с рыжеватым отливом шевелюре. Несколько прядей были протянуты от висков к затылку и перевязаны там кожаным шнуром, но смысла-то в том, если волосы всё равно упали Лауритсу на лицо, стоило ему склониться над столом. Пока Берни невольно ощупывал собственные причесанные кудри, едва достающие до скул, Лауритс решил поиграться в нападающего и добычу. Трофеями скакнули ему подмышки две настоящие бутылки из тёмного стекла, в форме луковиц, с запечатанными горлышками — на Полукруге они были редкостью, легло в руки блюдо с кругами колбасок и блюдо с чем-то вроде ракушечных раковин. Корзинку с хлебом он вовсе подцепил за ручку зубами, как важнейшую из пожив. По его кивку Берни неуверенно взял поднос с сушёными фруктами и, не забыв пряника, проследовал за Лауритсем. Это такая игра? Или Яноре в походе отрезали язык? О зверствах песочников ходили легенды.