— Огорчу вас, но я владею эскарлот, ваше величество. — Есть ли смысл дальше терпеть издёвки, если головы ему всё равно не сносить? Оссори откусил вторую лапу пряника.
Лауритс с секунду недоумённо смотрел на Берни и вдруг рассмеялся, тихо, почти беззвучно, будто шептал.
— Отлично, Оссори, тебя по-прежнему нельзя долго дёргать за уши, ты кусаешься.
— А вас отныне нельзя тянуть за хвост и усы?
— Именно.
— За встречу?
— За встречу!
Бутылки примиряюще звякнули.
— Как твоя рана? — Смотря на огонь будто в попытке его усмирить, Яноре отправил в рот дольку сушёного яблока и поудобней откинулся в кресле.
— Стараниями лекарей от вашего сенешаля почти не беспокоит, — Берни тоже посмотрел в камин. На портале друг за другом вились три чеканных линдворма. Чёрная чешуя блестела. Вырывающиеся из пастей язычки пламени тянулись к топке, в самом деле ловя огненные блики. Крылья лежали по бокам, но моргни, и драконы взлетят к потолку.
— Моего сенешаля? Иногда мне кажется, что этот заигравшийся звездочёт живёт здесь просто потому, что ему так хочется, — Лауритс невесело усмехнулся. — Хотя я и пытаюсь делать вид, что это я позволяю ему занимать всю северную башню и творить там неизвестно какую колдовскую ересь.
Они переглянулись, обменялись понимающими улыбками. Людвик Орнёре действительно был очень непростым человеком, и хотя открыто никогда никому не угрожал и сердец через рты не вытаскивал, с ним одинаково почтительно держались все — от слуги при страусихе до короля.
— Мне стоит спросить, что привело главного бешеного драгуна под крыши Сегне?
— Пожалуй, именно то, что он больше не главный бешеный драгун. Вы же слышали о Лавеснорском сражении? Я дезертировал после него. — Берни понизил голос, вышло как у провинившегося солдата: — Не ради своей шкуры, нет. Но распроститься со своей шкурой я пока не согласен и нуждаюсь в месте, где мог бы отсидеться.
— Понимаю. Ожидал увидеть Хенрику? Неприятный сюрприз, а? — Лауритс ткнул себя большим пальцем в грудь. Мало заинтересованный в напастях гостя, он один за другим закусывал хлебом куски колбасок, блюдо с которыми поставил себе на колени.
Благодаря брачным намерениям Кэдогана Берни назубок знал линию наследования в Блицарде. Лауритс Яноре стоял в ней вторым, сразу за ребёнком Хенрики, когда бы тот у неё родился. Никто на Полукруге не ожидал увидеть его на троне как суверенного короля — в лучшем случае его представляли принцем-консортом, мужем правящей королевы. Впрочем, для человека, которого сбрасывал со счетов весь Полукруг, а кузина «огрела» короной, Яноре держался уверенно. Пожалуй, стоило бы упрекнуть себя, да и всех друзей Кэдогана в том, что в последний год они почти забыли о его невесте, ставшей другом им самим.
— Признаю, — запоздало ответил королю Оссори, — сюрприз и правда неприятный. К тому же, я не знаю, зачем Хенрика отреклась от короны и где она сейчас. — Радовать бывшего «Бешеного драгуна» такими сведениями «Лари» не собирался, что следовало из того, как резко он отвернул лицо, сжал подлокотники. Что он скрывает? Испытывать ли дальше его терпение? — До этой минуты я не знал, как вы ко мне отнесётесь.
— Отбрось ты это, — махнул рукой Лауритс, поворачиваясь обратно. Чувства в нём сменялись быстрее, чем неслись облака по небу. Мученически заломив брови, он отщипнул от хлеба кусочек мякиша и, как проголодавшемуся зверю, кинул огню. — Мне не хватает простых разговоров между равными, когда сидишь у походных костров и точишь свой добрый меч. Да, услышав имя «Оссори», я первым делом представил, как мой дворец разнесут на добрую половину. Но когда я узнал, что ты тяжело ранен, что при тебе лишь супруга… Кто бы не понял, что это не тот Бешеный Берни Оссори. Что дальше? Есть стратегия?
— Я должен восстановить полк и вернуть честное имя своему роду. — Берни сам не понял, как губы произнесли слова, ставшие ему в последние дни молитвой. Кажется, даже в бреду он мысленно повторял только это. Восстановить, вернуть, спасти.
— Отличная цель, — Лауритс поднял бутылку. Берни ему отсалютовал и припал к горлышку своей. От таких мыслей хотелось, чтобы голова поскорее приятно закружилась.
— Чем же я заслужил звание труса, принц? — Лари усмехнулся уголком губ. — Неужели вы думаете, что долг сына только в том, чтобы сражаться рука об руку с отцом?
— Это твой долг перед страной, сражаться за неё, а не просиживать штаны в тылу. — Кэдоган раздражённо дёрнул поводья, Беатриче припустила вперёд, нервно топча песчаные вихри у копыт.