Яноре, счастливый от возможности говорить на родном языке, не отстал, от чего у Оссори подскочило сердце. Что делает Кэдоган? Зачем отделился от них, уехал вперёд со слизнем, не чуя опасности? Берни пришпорил кобылу, стараясь держаться на полкорпуса от Кэди.
— Мой долг состоял в том, чтобы прикрывать отцу спину. Меня оставили дома, чтобы я обеспечил надёжный тыл, держал под контролем трусливых феодалов и в случае чего дал отпор при осаде. — Яноре не злился, не чувствовал вины, напротив, удивлялся, что его постыдные истины не разделяют другие. Сидеть в тылу и прикрывать спину! У всех семейств есть надёжные люди, которым можно поручить это, так что если слизень и прикрывал кому-то спину, то сидя в уютном кресле у камина и знать не зная, как проходят сражения.
Берни захватил гнев, спина принца Яноре стало ненавистнейшей из спин. Его счастье, что кодекс чести драгун не позволяет бить в спину! Только дуэль. Натравить на этого непрошибаемого слизня Хьюго, перевести все его остроты? Тогда-то трус Яноре точно не сможет удержать шпаги в ножнах, или схватка, или честь! Но можно ли уповать на честь, которую давно втоптали в дорожную пыль…
Лари затянул хвальбу своей хозяйственности, но тут к Берни подъехал Хьюго. Друг озорно щурился на разболтавшегося слизня, похрустывая добытым со дна седельных сумок яблоком.
— Что он лопочет нашему Кэди?
— Он… — Берни прислушался, вздохнул, усмехнулся. — Он рассказывает, как у себя в Яноре готовил город и замок к осаде. Запасы воды, еды, обязательства соседних городов по продовольствию, патрулирование стены, контроль бедняцких кварталов…
— Стой, Оссори, иначе я начну зевать, а ещё только утро. — Хьюго сунул Берни в рот яблоко и подмигнул. — Какой же он слизень, это наседка!
Никто не умел разгонять тучи, как Хьюго. Берни откусил от яблока, вернул другу. Липкие от сока пальцы скользнули было к эфесу сабли, но это ждало. Они въезжали в захудалый лесок, но теней здесь уже хватало. Песчаная дорога кончилась, началась земляная, мягкая, сплошь устеленная подгнившими листьями, дыбящаяся мшистымими холмиками. Кони продвигались вперёд нервно фыркая, за ними тянулась цепочка следов от подков. Берни всмотрелся в дорогу впереди, но чужих следов, оставленных до них, там не было.
— Это хорошо, но эти действия не принесли победы твоей стране. — Кэдоган неожиданно громко хохотнул, оглянулся на друзей, призывая их слушать. — Ты должен был обучить этому наместника, набрать отряд и идти на помощь к отцу. Он умер достойно, но он мог жить, если бы сын прикрывал ему спину не из княжества, а на поле боя. — Кэди повернулся в седле, улыбнулся, выкрик на блаутурском звучал как клич. — Если я когда-нибудь предпочту выращивание слизней сабле, заклеймите меня Лари!
Все четверо драгун захохотали, Берни, подхваченный внезапным весельем, издал драконий рёв, который тут же подхватили остальные. Стоило видеть лицо слизня! Растерян, перепуган, сломлен мощью всего пятерых драгун! Что бы он сказал, будь перед ним весь их драконий полк?
— Я не считаю свой поступок неправильным, принц Тимрийский, и уж точно не позволю высмеивать себя. — Лари говорил тихо, но его голоса хватило, чтобы драгуны умолкли. Кэдоган внимательно смотрел на хмурящегося слизня, он сейчас был драконом перед прыжком, перед залпом пламени из глотки. Он ждал.
Берни беспокойно огляделся, но засаде было неоткуда взяться. Только редкие хилые деревца, повсюду, сколько хватало взгляда, да болото. Впереди дорога снова уходила вверх, к Карлату, но за годы запустения её почти полностью скрыли болотные травы и упавшие деревья. Потянуло сыростью, Берни поёжился, весеннее солнце не пробивалось сквозь эти болотные тени. Он бы не удивился, если бы в глубине леса ещё лежал серый, в разводах земли снег. Рядом беспокойно фыркнул конь Энтони, подъехал ближе Джон. Напряжение, исходившее от друзей, не давало сосредоточиться.
— Кто же вас высмеивает? — Кэдоган ухмыльнулся, посмотрел из-под бровей. Беатриче двинулась вперёд, на коня Яноре, и серый в яблоках невольно попятился с дороги. — Обижаетесь на правду?
— Я не стану это терпеть. — Одно движение слизня, одно неверное прикосновение к эфесу шпаги, и Берни выхватил саблю. Следом воздух взрезали ещё три клинка, единый наскок, рык, не простить слизню угрозы!
— А ну стоять!!!
Берни натянул поводья Вишенки у самого коня Лари. Животное дико заржало, взвилось на дыбы, за вскриком последовал глухой всплеск. Яноре вывалился из седла.