Оссори откусил пряничному медведю третью лапу, и заел отвоёванной у Яноре колбаской.
— Что за сласти? — кивнул тот на огрызок пряника.
— Подарок жены. Она вместе с Юлианой фон Непперг, то есть, Боон, сходила на новогоднюю ярмарку.
Лауритс оживлённо закивал и, не отрываясь от горлышка бутылки, указал рукой за окно. Сделав последние глотки, улыбнулся не видной из окон Сегне ярмарке как любимому детищу:
— Там очень много товаров с Восточной Петли. Как долго я вёл с купцами переговоры! Но оно того стоило, новые связи сразу с тремя городами, и у нас теперь есть не только пряности, но сахар, ткани, оружие. И главное — я уговорился с ними о лекарственных растениях и готовых лекарствах. Твою рану мазали одним из них. Видишь, как быстро помогает? Я узнал это ещё на войне и просто не мог так оставить.
Берни коснулся того места, где под одеждой была повязка. Рана действительно будто дремала, не ныла, не кровоточила. Он почти забыл о ней, осталась только слабость, но и она постепенно отступала.
— Альде очень понравилась Хильма, — зачем-то он вспомнил жену. Язык развязывался, что ж, пусть так, Лауритс уже сам не в меру болтлив. — Она рассказала, они с Юлианой спасли маленького мальчика. Мальчишка лизнул кованые перила главного моста через Ульк и конечно примёрз!
Лауритс всё так же зашипел смехом, хохот Берни его заглушил. Мальчиком и сам Берни попадал в такую ловушку, вместе с Кэди они примёрзли языками в их крепости на дереве. Долго же из искала матушка… Вдруг король оборвал смех, нахмурился.
— Ты сказал, ковка? На мосту? Что ещё за главный мост, Оссори? Какой мост эта мотовка обрядила в ковку, да простит ей Изорг бабскую глупость?!
— Альда? — Чуть не открыв рот, Берни покосился на чеканных линдвормов, немало за них опасаясь.
— Хенрика! — Лауритс с раздражением кинул огню остатки хлеба и швырнул почти опустевшее блюдо с колен на столик. Дверь в комнату вдруг приоткрылась, и к ним, мерно цокая когтями, зашла новая знакомая четы Оссори. Альда бы сейчас забралась в кресло с ногами, да и самому Берни было не по себе от этой зверо-птицы. Страусиха начала обеспокоенно озираться, но увидев разбушевавшегося от злости хозяина, поспешила к нему.
— Теперь понимаешь, что и мне здесь не сладко? — Лауритс погладил севшую ему в ноги питомицу по шее, будто жалуясь ей, не Берни. — В моей казне ветер гоняет песчаные дюны, среди дворян меня уже прозвали «Ларс Бережливый», и всё потому, что я закрываю строительство ещё одной библиотеки, театра, сдираю с мостов ковку! — Страусиха беспокойно крикнула, легонько клюнула Яноре в сапог, но тот, казалось, не заметил, только рассеянно прошелся рукой по перьям у её шеи. — Эти перила — по меньшей мере пушка, а может и две! Эти золотые канделябры по всему дворцу — сытая зима для черни! Эти страусы, Оссори — мясо, яйца и пух! — Лауритс в гневе закрыл лицо руками, резко отнял, устало потёр переносицу. Страусиха смотрела на него во все глаза, Оссори мог поклясться, обиженно. Король вздохнул, наклонился к птахе, зашептал ей что-то на клокочущем, неразборчивом языке. Страусиха выслушала извинения на мироканском, благосклонно клюнула хозяина в плечо, занялась перьями в крыле.
— А ещё я, увы, не являлся брату короля Лоутеана невестой, — вздохнул Яноре после того, как оставил подопечную. — Так что контрибуция за Девятнадцатилетнюю жаждет выплаты, а долг и проценты за годы отсрочки столь велики, что я предпочитаю не смотреть на них лишний раз. А спасибо я должен сказать сбежавшей королеве, дражайшей кузине, бедной-несчастной девочке. — Король снова засмеялся, на этот раз несколько обречённо.
— Я мог бы помочь с контрибуцией, — отозвался Оссори, — поговорить с Лоутеаном, но… В данный момент предмет наших с ним переговоров — моя голова.
— Ты приехал за помощью ко мне, а предлагаешь её сам. — Яноре взглянул на Берни и дружески кивнул. — Это ценно.
— Но, раз сейчас мы ничем не можем помочь друг другу, не забыть ли нам горести за приятной беседой? — Берни отправил в рот остатки пряника, допил последние глотки вина, протянул Лари бутылку ежевичницы. Бутыль тот перехватил с довольно таки хищной усмешкой. — Как там в песках, Ларс, как вы предпочитали веселить попавших вам в плен врагов?
— Ооо, из меня получился на редкость искусный затейщик! — Лауритс заметно оживился: глаза блеснули, тусклые зубы оскалились. — Ты знаешь, какой длины кишки, если разматывать их из живота ещё живого песочника?