— А ты знаешь, какие песни поют эскарлотцы, горя заживо?
Бутылки зазвенели в предвкушении увлекательных рассказов. Страусиха давно спала у ног хозяина, пряча голову под крыло. Король не забыл «слизня», король простил его.
Глава 31
Блицард
Хильма
Юлиана форн Боон приложила палец к губам, после чего сверху вниз нажала на дверную ручку в форме волнистого крыла линдворма и толкнула створку плечом. Прямоугольник чёрной, в перекладинах из серебра двери не сдвинулся ни на нийю. От разочарования Альда Оссори закусила губу. Библиотека должна была стать её фавориткой в списке чудес Сегне, опережая и Башню с часами, и Комнату с механизмами.
— Так проходит слава земная[1], — закатила глаза Юлиана, длинными пальчиками ощупав у себя на поясе виноградную гроздь кошеля. Диковинка состояла из какой-то объёмистой, плотной, сужающейся книзу ткани, а на ту были нашиты виноградинки кристаллов. — У всемогущей статс-дамы нет ключей от Библиотеки, Альдхен, так что мы можем сесть здесь под дверьми и заплакать, а можем погулять по Обсидиановой галерее, где я опишу тебе это отныне запретное место.
Отрицая затею усесться и плакать, Альда хихикнула. Юлиана снисходительно улыбнулась ей, взяла под руку и прогулочным шагом повела обратно на круговую галерею, в королевство чёрного обсидиана и белого мрамора, в свет, в чьих глубинах клубится тьма, и в тьму, окаймлённую светом. Вчера Альда вообразила мессира сенешаля духом Сегне. Но сегодня почувствовала, что это Сегне воплощал единение Айрона-Кэдогана Нейдреборна и Хенрики Яльте, линдворма и жертвенной девы, непроглядной ночи и робкого, неуверенного в своих правах утра. И в то же время Сегне самим своим существованием являл любовь победителя, очутившегося у ног побеждённой.
— Начнём с того, что всё, досель увиденное тобой, было делом рук исключительно принца Тимрийского, — в щебет Юлиана вкладывала учительские нотки, и эта уловка не позволяла упустить ни слова из ею сказанного. — В то время как Библиотеку моя королева обустраивала лично…
И Альда с восторгом слушала о плафоне, разрисованном золотом созвездий, нишах с деревянными статуями выдающихся умов Полукруга и Восточной петли, рукописных и печатных книгах, столь редких, украшенных столь богато, что они могли бы по праву занять место в сокровищнице и послужить разменной монетой.
— Мой муж бы пошутил, — отважилась она на полушутку, когда Юлиана завершила рассказ описанием заседаниями учёного кружка, возглавляемого королевой лично, — что эти книги можно преподнести как выкуп, если бы кто-то из круга госпожи Яльте оказался в плену.
Странно, но такая «безоблачная», звонкая, смешливая Юльхе, как сама она просила её называть, оборвала поступь и вытянула алые губы, сжимая их так плотно, что на округлых щеках пролегли впадинки. От смущения Альду бросило в жар, она выпустила руку почти подруги.
— Госпожа Яльте не пожертвовала бы своими книгами, — голос Юлианы зазвенел, но не серебряными колокольцами, а натянутой стрункой. Пушистые ресницы медленно опустились, гася зажегшийся в глазах блеск. — Не пожертвовала бы, даже если бы кону стояла жизнь её брата… двоюродного брата.
— П-простите, я не хотела, не знала, я… — Альда огляделась, но средь обсидиана и мрамора они были совсем одни, только внизу, в круглом зале, корпели за своими конторками писцы в плоских шапочках. — Может быть, здесь есть ещё что-то от Айрона-Кэдогана… К примеру, его личные покои, смежные с нашей комнатой… Рональд был бы так рад…
— Знаю! — Баронесса форн Боон хлопнула в узкие ладошки, вновь становясь той «безоблачной», звенящей Юльхе, которую хочется разглядывать, как по колдовству движущуюся картинку, и слушать, как весёлые птичьи трели. — В Сегне не счесть как много тайных переходов и скрытых комнаток — они были страстью вашего принца. Я проведу тебя в такое место, где он встанет перед нами как живой! Правда, мы пойдём не через ваши комнаты, там сейчас Ларс травит Рональда песочными кушаньями, и уж точно мальчики меряются саблями — чья кровавей. Мы пойдём через спальню моей королевы, только глаза прикрой — не то ослепнешь от белого!
И статс-дама с хихиканьем повлекла гостью куда-то вправо, как оказалось, к ступеням, они сливались с обсидиановым полом и поднимались в непроглядную темноту. Она, конечно же, знала, что делает, и Альда доверилась, как доверилась часы назад, выбравшись из тиши своих комнат Сегне в город, охваченный предновогодней суматохой.
Они отправились в центр Хильмы пешком, без сопровождающих, что отозвалось бы скандалом в Григиаме, но почиталось обычным здесь. Утром Юльхе, как и весь двор, отстояла службу по усопшей сестре королевы Хенрики, но, кажется, ничуть не устала.