Минутная стрелка взмахнула острием крыла над цифрой «шесть», красовавшейся в колпаке феи. Половина девятого. Что, если его ангел вообще остережётся покидать дворец и останется под защитой… ах, как же его? Ноябрь! Май и ноябрь… Райнеро не прогнулся под тяжестью своего положения лишь потому, что прочно оледенел сосулькой. Нынче в цене у ангелов «князья огней раны» да «хозяева сельди сражений». Не принцы без королевства. Не бастарды. Не трусы-паиньки, сторонящиеся войн, потому что там шумно, грязно и могут убить. Допустим, ангел снизойдёт до него. Допустим, внимет его просьбе — нет, не быть подхваченной на руки, а провести к королю. С чего ты вообще взял, что дядюшка тебя выслушает и отгрохает армию? Потому что в глазах у тебя «зелень льда», а щетина почти отвоевала себе подбородок? Веский довод одного Яльте для другого Яльте, ничего не скажешь… Единственное, что он знал наверняка — нельзя упоминать бывшую королеву. Во всяком случае, при Яльте-Яноре…
Поглупевшее сердце заметалось в своей клетке рёбер кроликом. Его ангел показался в воротах! Райнеро подался вперёд. Не оглядываясь, она поспешила к карете, на сей рад поджидающей среди ещё нескольких экипажей в конце эспланады. Райнеро бросился наперерез:
— Умоляю, постойте! — Клятый мороз не только сотворил из него неповоротливую льдину, но и голос почти отобрал.
Девушка развернулась обратно так быстро, что Райнеро уловил лишь, как распахнулись, становясь в пол-лица, у неё глаза. Он обогнал её, раскинул в стороны руки: безоружен, открыт, не нанесу вам зла. Но она принялась пятиться, сжав ручками застёжку у горла. Взгляд метался вверх — не иначе, на галерею барбакана — и вниз, ему за спину, на ворота. Наверное, останься на эспланаде прохожие, она бы искала защиты у них, да хоть у селянина в обнимку с корзиной!
— Да стойте же! — Райнеро упал на одно колено, сорвал с головы капюшон. От холодного дыхания разносило лёгкие, но пока есть силы говорить, он не умолкнет. — Я Рагнар. Граф А́гне. Я…
— А я придворная дама короля! — Его ангел больше не боялся. — И он лично снимет вашу дурную голову, если вы немедленно не прекратите меня преследовать!
— Значит… Быть посему… Но пока голова при мне… Я склоняю её. Перед вами. Вы дали мне медяк. Я не нищий. Вы улыбнулись мне. Я Рагнар Агне. А вы ангел. И мы всё же встретились вечером.
— Вы из «несчастненьких»? — быстро спросила девушка, поведя глазами из стороны в сторону. Руки отпустили застёжку и спрятались в рукава полушубка.
— Несчастнее меня не найти в целом свете… — Райнеро не понял, о чём она говорит, и сказал чистую правду.
— Пожалуйста, встаньте, — кивнула ангел и, к его ужасу, вытянула из тьмы прохожего. Не глядя, лишь бы не быть наедине. — Сударь, что вы можете сказать о моём новом знакомце? Он позвал меня на встречу. Мне стоит опасаться?
— Непременно, сударыня.
Райнеро вскочил и закашлялся, снова хапнув морозного воздуха. Облитый светом услужливой луны, Рамиро ви Куэрво глянул на своего бастарда с неприкрытым злорадством и повернулся назад к ангелу. Так и опирающейся о его руку, что спокойно лежала на эфесе шпаги.
— Рекомендую отказаться. Но если вы решили твёрдо — наденьте мужское платье и возьмите с собой братьев, отца…
— Или мужа?
— О, мужа лучше всего!
Ангел выпустила его руку и поклонилась шутливо, словно бы по-мужски:
— Благодарю вас, теперь я не пропаду! А вы друг «несчастненького».
— Нет, — Куэрво оттопырил порядком обветренную губу и покачал головой под широким баретом. — Отец всего-навсего.
Папенька, конечно, не мог бы появиться более не вовремя, но в его присутствии ангел наконец-то подарила Райнеро дружелюбный взгляд. Снизу вверх, медленный, следующий строго за взмахом густых, чёрных ресниц. Райнеро выдохнул застоявшуюся в лёгких злость на Рамиро, на весь свет, на себя.
— Он вас так любит, так любит!
— Неужели?
— О да! — девушка по очереди сделала им большие глаза. Из них смотрела бездна, невозможная бездна, на чьём призрачном дне обитало солнце. — Так что не будьте слишком строги к нему. Отпустите погулять непоседу этим вечером. Мой муж будет рад такому знакомству.