Музыка зазвучала пронзительней, «барсята» как по команде развернулись к дверям и коснулись рукоятей сабель, а затем груди. Райнеро же склонился как можно ниже. Войдя в зал под руку с Ангелом, король тотчас повёл её в величавом танце по широкому проходу между колонной кавалеров и колонной дам. Лауритс Яльте и Юлиана форн Боон открывали этот бал королём и королевой. У Райнеро свело челюсти. Гнев начал пожирать его изнутри. В груди даже немного засаднило от озлобленных, жадных укусов.
Не помня, как избавился от кубка, он последовал за «королевской парой», ступая по узкой дощечке соснового пола — между белой стеной и спинами тех, кто не танцевал, но приобщался к этому действу комментариями. О ноябре и мае. О барсе и лани. О мужестве и нежности. Сегодня король выглядел по-светски. Насколько это вообще возможно при здешних расхлябанных фасонах и серой с синим замше, которая затрётся и потускнеет, если придворные полезут к нему с объятиями и хлопками по широким плечам. Юлиана же… Оказывается, можно слепнуть, глядя на розу. На багряную розу.
Райнеро запустил руку в кошель у пояса, поплутав, впрочем, в складках непривычно широких штанов. В кошеле он хранил милостыню от Ангела и бумажный прямоугольник — приглашение на имя Рагнара Агне, подписанное её рукой. Во что бы то ни стало следовало добавить к ним лепесток розы с краёв юбок Ангела.
Юлиана вообще чудилась духом позднего лета, который облюбовал себе царство серебряных колокольцев и зимней хвои.
Резные балки под потолком были украшены волнами хвойных лап вперемешку с гирляндами из колокольчиков и ярких лент. Всё это новогоднее великолепие отвлекало взгляд от трёх свечных люстр, отлитых в форме крылатого, свивающегося в десятки колец змея. Мама рассказывала, как наследный принц Блаутура умыкнул невесту у Лауритса, в ту пору — только князя Изенборг и Яноре. Ну что за насмешка. Племянник и дядюшка совсем не знакомы, но так похожи, что выбрали одну и ту же женщину. И на сей раз победителем, змеем вышел Лауритс. Племяннику же, видимо, надлежало сходить в Пески, подчинить себе оставшиеся земли и возвратиться, чтобы гордо примкнуть к стае «барсят». Они наблюдали за танцем своего короля, а женщины из «танцевальной» колонны наблюдали за ними.
Веселей прежнего запели гобой и тромбон, участился стук тамбурина. Лауритс Яльте довёл Юлиану форн Боон до круглого витражного окна, куда непрошенным гостем стучался снег, и изнуряюще долго, почти вечность они делали шаги вперёд, в стороны, назад, смыкали и — с неохотой — размыкали руки. Он улыбался почему-то в усы, она не поднимала глаз, словно удерживаемых долу тяжёлыми, густыми ресницами. Райнеро стиснул складки на штанах. Закусил губу. Пустил взгляд как можно дальше от них, затаённо счастливых. Влюблённых. Его бы отвлекло внимание дам, ожидавших минуты, когда можно будет вступить в танец. Но ни одна на него не взглянула. Это было странно. Неправильно. Раньше он никогда не оставался без заигрывающего девичьего взгляда, нечаянного прикосновения, томного вздоха у шеи. Рагнар Агне, провинциальчик, «несчастненький», он не представлял интереса. Ни для женщин — похоже, блицардская мода скрывала его достоинства. Ни для «барсят» — его военный опыт так жалок, что они не учуют в нём даже сносного собеседника. Ни даже для посланников и послов — принц Рекенья или мёртв, или сидит под замком где-нибудь в башне св. Эухении.
Сглотнув комок — сожаления ли? гнева? — Райнеро двинулся назад. Король и Ангел проделали поворот на месте и продолжили танец в обратном направлении. Близилась минута, в которую племянник будет представлен дядюшке. Юлиана форн Боон, конечно, ангел, а среди теоретиков дипломатии нынче бытует мнение, что именно ангелы и были первыми дипломатами, посланниками между землёй и небесами. Но его посланник, его Ангел видит принца Рекенья-и-Яльте провинциальчиком, Рагнаром Агне. Странная пустота поглотила его сердце. Сейчас не назвать его огненным. Почует ли один Яльте другого Яльте? Поверит ли один Яльте другому Яльте?
Райнеро покосился на дядюшку. Мама заговаривала о нём нечасто. Тренировал певчих птиц, выращивал цветы и овощи, пропадал на фермах у арендаторов. А потом вдруг принял из рук королевы Хенрики меч Рагнара и ушёл в Святой поход по землям Восточной петли, где заболел войной. Так вот, в чём зацепка?… Пустота ушла из груди. Занялось огнём сердце.
Райнеро поощрил себя довольной улыбкой, которая тут же исчезла. Лауритс Яльте игриво оскалился прямо в личико Юлианы форн Боон и обеими руками схватил её за зад. Райнеро ожгло внутри гневом, гнев забился даже в кончиках пальцев. Танец оборвался. Райнеро сдавил рукоять змеистого кинжала в ножнах, тот скучает в них слишком уж долго. Юлиана осталась к нему спиной, но как не понять её испуга — по жилке, затрепетавшей на обнажённой шее. Всё ещё скалясь, одичавший Яльте продолжал свое грязное дело, и лепестки юбок не были ему помехой. Не будь он королём, родичем, не будь он так нужен, Райнеро бы бросился на него. Изрезал бы руки, посягнувшие на святость Ангела. Изрезал бы так, чтобы кровь заливала лепестки юбок. Всё равно её не различить на багрянце!