— Ублюдок! — расслышал Райнеро сквозь давящий гул в ушах. — Я любил её! Тебе никогда не понять этого!
Горло схватило судорогой, Райнеро согнулся, глотнул воздуха, но лёгкие сдавило от кашля, изо рта выплеснулась вода. Он смог уцепиться за руку отца, поднять голову. Рамиро невозможно узнать, так искажены обычно спокойные, печальные черты. Резкие скулы, глубокие морщины гнева на лбу, горящие гневом глаза, оскал, будь волосы отца длиннее, они бы падали ему на лицо…
— Ты оставляешь свою шлюху и мы уезжаем, завтра же. Я не спрашиваю тебя, это приказ!
— Нет!
Рука нащупала кинжал под вымокшим плащом, как сладко сжимать рукоять! Вывернуться, дёрнуться, подлец не ожидал удара в грудь рукоятью, охнул. Гнев захлестнул, загудел в ушах, отозвался в руках жжением. Ах, шлюха? За это ответит любой! Рамиро отступил, на лице замешательство, как быстро мы растеряли злобу! Райнеро сжал кинжал левой рукой, выставил вперёд. Отец не сводил взгляда со змеистого клинка, что почти сиял в лунном свете. Багряном? Пусть, его измучила жажда!
— Райнерито…
— Уходи.
— Райнерито, я не хоте…
— Райнерито остался в апельсинном саду, с деревянной рапирой, ему не давались удары левой. Уходи!
Райнеро резко ударил предплечьем по протянутой к нему руке. Мокрая одежда тянула вниз, но он не чувствовал ни тяжести, ни холода. Только жар и странная жажда, от которой подбрасывало вперёд. Клинок смотрел точно в грудь подлецу. Как трепещет его жалкое сердце! Подлец шагнул к нему, принц-бродяга дёрнулся, схватил за протянутую руку, толкнул от себя, но вдруг что-то повело его вперёд. Ноги скользнули на заледеневших камнях, зачем подлец наклонился навстречу? Нет!
Кинжал жадно впился в плоть. Райнеро вцепился в руку отца, которую хотел оттолкнуть, зачем-то притянул к себе. Рамиро удивлённо посмотрел на кинжал у себя в груди, накрыл рукой руку Райнеро, всё ещё сжимавшую рукоять. Он начал оседать, Райнеро почувствовал тяжесть на клинке, выпустил из рук. Отец пошатнулся, оступился, упал на тело статуи в старинных королевских одеждах. Зачем он так смотрит? Зачем шарит рукой по груди? Заколот, как бык на корриде…
— Нет-нет, что ты, нет! — Райнеро метнулся к отцу, ноги задрожали, он упал на колени. Грудь Рамиро залита кровью, от неё шёл пар, но из-за белёсого лунного света она казалась ледяной. — Подожди… не уходи, нет.
Луна пустилась в пляс на крови.
Глава 38
Блицард
Хильма
Она упустила, как поцелуи друга стали требовательнее, жёстче, алчнее, как Дисглейрио сдавил её талию, прошёлся пальцами. Альда упёрла ему в грудь шлем, пытаясь отстранить, но Дисглейрио выбил кабассет у неё из рук. Её оглушило звоном, она зажмурилась, подняла руки к ушам, но Рейнольт перехватил за запястья и грубо толкнул на козетку. Зачем она здесь?… Альда схватилась за обитую кожей спинку, пытаясь сесть, но лишь сбросила офицерский мундир и книгу. Взгляд выхватил заглавие. «Прекрасная Незнакомка». Истеричный смешок прорезался сквозь слипшиеся от страха губы.
Рейнольт придавил её собой так, что перехватило дыхание. Альда толкнула его в грудь, но с тем же успехом могла стукнуть по панцирю. Бессильные руки прижало к подушке на козетке. Ужас связал всё её тело. На радость другу… насильнику! Плечи больно обожгло алчными поцелуями, кольнуло остриями клыков, когда Рейнольт потянул вниз атлас платья. Так просто оно не далось, и негодяй оставил его, явно до времени. Его голова нырнула куда-то ей под подбородок, волосы защекотали кожу, острие носа нажало между ключицами, ринулось вниз к груди. Альда дёрнулась, хныкнула, её будто рассекали и тут же жгли жаром алчной пасти.
— Не н-надо! — пискля, ничтожество, ей хватало сил противиться только Берни, у которого и в мыслях не было брать супружеский долг силой.
— Довольно ломаться! — Дисглейрио сдёрнул с неё туфли, смял юбки, стянул чулки одновременно с обеих ног. Альда поджала их, но тот рывком распрямил и от лодыжек до колен вонзал в кожу кусачие поцелуи. Она всхлипнула, когда его губы добрались до внутренних сторон бёдер, лён панталон защищал их последнюю минуту. Глаза обожгло льдинками слёз, неужели это случится вот так, не с тем, не там, насильно, с болью и ужасом? Завязки он, конечно же, распустит зубами…