— Нет! Я прошу, Дисге… Дисгрей… Берни!!!
Рейнольт замер, возможно, с завязкой во рту. Юбки частично скрывали от Альды мерзостный вид его головы между её ног. Сердце пропустило удар. Имя мужа выступило щитом? Прервало злое дело? Опершись локтями о края козетки, графиня Оссори осмелилась приподняться. Движение оказалось роковым. Чёрное, быстрое, хищное выгнулось над ней, удушая звериным запахом, дрогнуло и намертво придавило к козетке. Горячие, твёрдые пальцы дёрнули завязки, прорвались за хлипкую препону из льна панталон, проторили путь внутрь. Альду бросило в жар стыда и ужаса, в горле заклокотал крик, вырывающийся прерывистыми хрипами. Она забилась всем телом, рот Дисглейрио накрыл её губы, опаляя их, не давая вздохнуть. Не ной, плакса! — словно бы рявкнул над ухом Берни. Изловчившись, графиня Оссори вонзила зубы в нижнюю губу Рейнольта и дёрнула на себя.
Сон сорвало с лица липкой паутиной. Альда дёрнулась. Подальше от этого ужаса, от цепких, сильных, ранящих рук! Память не щадила её, и раз она не желала вспоминать наяву, насильник возвращался к ней во сне. Сделав над собой усилие, Альда открыла глаза, разжала кулаки, выпуская складки одеяла. Её тут же окутал белый, до рези в глазах, свет. Утро или уже день? Боль забилась в висках и затылке. Альда зарылась лицом в подушку, прохладную, немного влажную. Дисглейрио Рейнольта она прогнала только из сна, но как прогнать его из яви? Рональд её не слушал, не верил. Альда облизнула губы. Соль крови насильника, казалось, навсегда на них останется. Тогда это отрезвило Дисглейрио, заставило отступить. Тогда, но теперь ли? Что будет по возвращении в Блаутур? Альда со злостью сжала края подушки, оторвавшись от неё, села в кровати. Рональд в другой комнате, и она всё расскажет ему, сейчас.
— Рассказать супругу действительно стоит, хотя собеседник из него ужасный, понимаю, — участливо отозвались на блаутур мягким, гортанным голосом.
От неожиданности Альда вскрикнула, подалась назад. Из-за массивных книжных стеллажей к ней выходил мужчина. Высокий мужчина, одетый в богато вышитый халат и обутый в домашние башмаки, в руках он держал круглый поднос. Книжные стеллажи? В испуге Альда обернулась к окну за спиной. Тоже круглое, оно было затянуто по краям ледяными узорами и показывало только голубое небо и кружащих в нём чаек. Никакой городской площади, никаких мостиков с ковкой и башенок академии. Альда спала в чужих комнатах.
— А это вам, прекраснейшая. — Мужчина протягивал Альде исходящую сладким ароматом серебряную чашку.
Серые глаза смеются, под ними пролегли тени усталости, аккуратные усики вторят улыбке бледных губ.
— Мессир Людвик, — узнала Альда. Горячая чашка оказалась у неё в руках, колдун же отступил на шаг и с напускным смущением отвёл глаза.
Испуг запоздало сменился обжёгшим щёки стыдом. Свободной рукой Альда притянуть к себе одеяло и прикрыться им до подбородка. Тёмно-синюю ткань одеяла украшали протканные золотой нитью узоры из завитков трав. А где её платье? На ней лишь сорочка… Альда чуть не выронила чашку.
— Нет-нет, опережу ваш вопрос, чудеснейшая. Вы спали невиннейшим из созданий, я лишь уступил вам свою спальню. Ваше платье вместе с запиской я отправил в ваши комнаты.
— Отправили платье? — мысли роились в голове стайкой снежинок, холодные и колкие, они таяли, едва Альда успевала их поймать. Её платье само плыло через дворец, сжимая в рукаве записку. Какой вздор, конечно его отправили со слугой! Бал, её кружили в танце за танцем, а ещё она угощалась вином… часто… до путаницы мыслей и кружения в голове. Ужасно, но она совсем не помнила, как покинула бал… А что же Рональд? Не знает? Записка!
— Я подскажу, — участливо кивнул колдун, присаживаясь на краешек накрытого ковром кресла возле кровати. Он не спеша отпил из чашки и движением бровей предложил Альде повторить за ним. Шоколад, ну конечно, но на этот раз он пах корицей. — После отвратительной ссоры с вашим убогим супругом вы дарили танец кому угодно, но не ему. Я слышал каждое его поганое слово, поэтому просто не мог не приглядеть за вами. И вот когда следующий бокал стал бы явно лишним, я предложил вам покинуть праздник. — Людвик указал на Альду чашкой. — И вы согласились.
— Вы же… в каком свете… что подумает Рональд… — Альда крепче сжала чашку, узоры чеканки больно врезались в пальцы.
Ночь разгоралась яркими вспышками. Вот она кружит в танце кавалером на редкость неприятным. Кажется, он и танцевать не желает, его движения скупы, он больше походит на статую, оживлённую каким-то шутником в ночь смены года. Он не желает говорить, грубит ей, подмечая, что она выпила лишнего… От стыда во лбу разгорелся жар. Сколько ещё гостей короля Лауритса видели её позор? А вот Людвик, он подхватывает её под локоть, когда Альду толкают и она едва не падает. Он ведёт её тёмными коридорами, а у лестнице в башню берёт на руки. У неё кружится голова, сводит живот… Альда прикрыла рот ладонью, боясь поднять на Людвика глаза. Он просидел с ней всю ночь.