Убийца бросается наутёк.
Луна идёт по пятам.
По ночам добрый боженька спит сном добропорядочной вдовушки, поэтому в двери церкви кабальеро стучит долго. Нет, я не дьявол, святой отец, но почему-то в приречном квартале лежит мертвец. И долг каждого блозианина передать прах несчастного на попечение святой матери-церкви.
Что ж. Порядочный блозианин, он позаботился о душе покойника. Самое время подумать о своей. И убийца побрёл по спящим улицам в поисках родной и как никогда прежде желанной церкви.
Луна провожала его до самых дверей, украшенных изображением Пречистой девы. Он оставлял за собой лужи, натыкался на скамьи, чертыхался и тревожил служителей. Скорее всего. Он не помнил, как оказался перед алтарём. Он взглянул на Пречистую деву и пропал. Дрожь била его изнутри, из самой груди, сердце подскакивало, стук его отдавался в висках. Он убил. Голова же горела, горло драло от сухости. Он убил дона Рамиро. Из глаз сочились слёзы. Он убил своего отца.
Молитвы стали его мыслями. Он не думал, что помнит столько молитв. Стыдно, он-то всегда мнил себя сильнее этого. Райнеро Рекенья-и-Яльте — королевских кровей, ему было суждено стать наместником Всевечного на эскарлотской земле, принять от Него долг защищать и править. Коль скоро происхождение поместило его так близко ко Всевечному, неужели Он не услышит и не простит?
Райнеро рискнул на исповедь. По ту сторону решётки опасливо поблескивали крысьи глазки священника. Стало противно, хотя Райнеро и без того не сказал бы всей правды. Я видел убийство, святой отец, и ничего не сделал. Да откроется убиенному Царство Солнечное, да пустит Пречистая дева припасть его к светлым стопам своим. То была воля Всевечного и ничья более, так амис, сын мой.
Пречистая дева оказалась более приятным духовником. Райнеро открыл ей всю правду в молитвенном шёпоте.
Он вышел до начала утренней службы, уже светало. Как многие недостойны света, и день всё равно начинается. Луна сбежала, но перед этим узнала всё, что хотела.
Стараясь держаться поближе к стенам домов, Райнеро пошёл к «Заячьей лапе». Дон Рамиро выбрал постой поближе к центру Хильмы, не собирался оставаться надолго. Умирать он тоже не собирался. Но сын сперва задержал отца в городе, затем прикончил его. Негодный сын, ублюдок, отцеубийца. Райнеро потряхивало, и не в последнюю очередь от холода. Одежда не высохла. Вода пропитала плащ, колет, рубашку, натекла вниз, в сапоги. Мерзавцы хлюпали, напоминая о звуке, с которым выходил из-под ребра мертвеца кинжал. Порезанную ладонь саднило. Райнеро перемотал её лоскутом с плаща покойного и с тех пор старался на неё не смотреть. В гостиницу, забрать вещи и лошадей.
Как назло, герцог ви Куэрво в Нинье души не чаял. Она чувствовала всадника, ловила любое движение, тон голоса, настроение. Конечно, она почуяла беду. Трудно шла в поводу, мотала мордой, оглядывалась. Марсио это раздражало, он бил копытом и косил на копушу злой глаз. Райнеро терпел до ближайшей харчевни. Хозяин ломал шапку перед хмурым посетителем с двумя лошадьми в поводу, стоившими больше всего его заведения, прислуги и жены.
Выхлебав кувшин вина, Райнеро открыл для себя несколько неприглядных истин. Первое, убить отца, пусть новоявленного, было не тем же самым, что заколоть «ящерицу» или в подворотне прикончить наглеца. Второе, отцеубийца сожалеет об убийстве и об убитом, но смерть Куэрво облегчила ему жизнь. Дорога к престолу стала короче.
День уходил прочь поступью рехонеадора[1], обводя город плавным плащом заката. Пора. В Эскарлоте принц Рекенья одаривал возлюбленных розами и рубинами, но на чужбине придётся обойтись тем, что есть. Эскара[2] из королевских конюшен — достойный прощальный подарок. Только это всё рисовка. Пошлейшая. Просто Юлиана форн Боон — единственная, кому можно доверить Нинью. Больше здесь у Райнеро никого не было. Ни здесь, ни где-то ещё, но не продавать же кобылу незнакомцу. И уж тем более не дарить его величеству Лауритсу. На что тому лошадь, он наверняка объездил страуса.
Нинья стала королевской наградой маршалу Куэрво за взятие стратегически важной крепости в войне с Блаутуром. Под ним убили лошадь, и Франциско поспешил восполнить утрату. Принять кобылу от друга и короля, а самому оседлать его жену! И если это — не низость, то Райнеро — образцовый сын!