Порез вспыхнул болью, негодница Нинья! Кобыла дёрнула в сторону мордой, а Райнеро набрал поводья слишком коротко. Его качнуло, вино запоздало ударило в голову. Он всмотрелся в одну точку, унимая головокружение. Оказывается, снова пошёл снег, и хорошо, он не подпустит к Райнеро луну.
Принц Рекенья торопливо свернул в проулок, открывающий путь на квартал Во́гур. Хильмская знать облюбовала квартал полтора века назад, едва там осушили болото. Бооны отстроили дом одними из первых и с тех пор, в отличие от соседей, ничего не меняли в его отделке. Это бы помогло его отыскать, если бы Райнеро вдруг заплутал. Он сопровождал Юлиану от Охотничьего домика до её дома. Уже у порога она обмолвилась, что иногда называет муженька «лягушонком». А что бы она сказала о ставленнике-отцеубийце?
Снег бесновался, залепляя глаза и ноздри. Из белого неистовства шагнула навстречу матушка, снежинки усеивали её наряд мелким бисером.
Ты дурно поступил, — упрекнула королева, кладя руку на круглый живот. — Тебя запрут на замок и оставят без фехтования.
Королеву сменил её маленький двойник. Рамона выбежала под копыта Марсио, Райнеро едва успел его осадить.
Райнеро, ты клялся! — Сестра тянула к нему пухлые ручки. — Услышишь, примчишься и вызволишь!
Прости, маленькая. — Рамона была его вечной болью. Если бы её нашли раньше.… Если бы ОН раньше отыскал ослушницу, убежавшую от матери в залитый дождём сад.
Райнеро кинуло в седле вперёд: чёртов джериб самочинно пустился рысью. Чёрная, в скрипучей краге рука перехватила непоседу под уздцы.
Почту за честь, ваше высочество! — выкрикнул дон Рамиро. — Но почему? Райнерито, за что?
Райнеро пришпорил джериба, Нинье приглашения не требовалось. Копыта звонко стучали по булыжнику. Мать, сестра, дон Рамиро.… В последний раз Райнерито видел всех вместе летним днём пятнадцать лет назад. В саду, затопленным солнцем и запахом абелий. Потом генерал Куэрво на три года отбыл на войну с Апаресидой, а Рамона простудилась, невинная шалость стоила малышке жизни. Все близкие из того воспоминания мертвы, даже младенец в утробе матери. Белоокая не отличается разборчивостью. Снег пока не подпустил её к Райнеро, но сам напомнил убийце о его жертвах. Райнеро мерзок этому миру, и мир бросит все свои силы на борьбу с ним, неугодным, кровавым, порочным, с руками по локоть в крови.
И всё же снег прекращался. Навстречу поднимался высокий башенный стан.
Принц Рекенья забрался бы в дом по стене башни, если бы на его стук отпирали слишком долго. Не пришлось. Прежде, чем он поднялся на крыльцо, парадные двери распахнулись, плеснуло светом и жизнью. Хозяйка особняка в одной капотте и туфельках на босую ногу спешила ему навстречу. Его снова зазнобило, и дрожь снова шла изнутри, как из сердца.
— Принц! Это вы! — Оглядевшись по сторонам, Юлиана схватила Райнеро за руку и потянула в особняк. — Скорее в дом, вас ищут, стража, Лауритс, нельзя попадаться!
— Правда что… — Райнеро вздрогнул. — А я и забыл.
[1] Рехонеадор — укротитель быков в конной корриде.
[2] Эскара — элитная порода лошадей, которую разводят только в Эскарлоте. Эскары быстры и грациозны, отличаются покладистым нравом.
Глава 40
Блицард
Хильма
Королевским псом прозвали Дисглейрио Рейнольта, но сегодня почуявшей добычу гончей уподобился другой подданный Лоутеана I Нейдреборна. Едва не повизгивая, размахивая документами на арест, по Приёмной Лауритса I Яноре кружил посол Блаутура в Блицарде. Его звали Теобальд Слиго, в прошлом он был викарием в одном из блаутурских епископств и по иронии походил лицом на древнеравюннских, ещё языческих императоров. Пожалуй, ни в одной главе «Корругологии»[1] не разбиралось такое несоответствие между наружностью и поведением.
— Государственный преступник!… Не знающий у́держу задиристый сумасшедший!… Я знал, что Отверженный доведёт его до великих грехов! — брызгал посол слюной. В Сегне удивлялись, но в Элисийском дворце каждая мышь знала, что у Слиго с Оссори личные счёты. — Так-то здесь намерены уважить просьбу моего короля Лоутеана?!
Рейнольт почти устал от такого соседства. Но вставить хоть слово вряд ли возможно, отлучиться же, пуская Слиго к королю одного, нельзя. Не для того он многие мили гнался за Оссори до самого убежища, чтоб уступить другому всю сладость конца охоты. Главный на городской заставе, не иначе ветеран двух войн, Девятнадцатилетней и той, ненормальной, Песочной, не потребовал бумаг. Он принял погоню за подмогу раненому «гостю короля Лауритса». После короткого визита в посольство, оставив там своих людей и приобщив взять след беглецов Слиго, Рейнольт уже входил в Сегне. Дворец ему не понравился почти столь же сильно, сколь не нравился Блицард. Ни тогда. Ни теперь. Десять лет назад эти северные земли со своими голубоватыми елями на мили окрест, с воем волков и уханьем сов, с диковатыми селянами и их топорами едва не стали для Дисглейрио Рейнольта капканом. Капканом, куда его, как слепого щенка, в наказание за проступок бросил прежний хозяин. Блицард остался блаутурцу врагом, пусть его и велено считать другом. Но если тогда Рейнольт с трудом отсюда выбрался, то теперь не сразу попал. Несколько дней, в гостинице у границы между Блаутром и Блицардом он и его люди зализывали раны. Оссори всегда был заносчивой сволочью, заразой, какой закон не писан, но то, что подстать ему окажется Альда… Дисглейрио не простил ей отбитые бока. Бигот сказал, это она спустила лошадь. Ещё с неделю боль в рёбрах возвращалась, если Рейнольт забывал дышать с осторожностью. Ещё с полторы недели синяки сходили с него. Альда наигралась с ним и теперь захотела для него смерти. Лживая тварь, она всё равно оставалась ему желанна. Золотыми волосами она мерещилась почти в каждой женщине Блицарда. И она была совсем близко.