— Отпусти, — процедил медведишко.
— Отпущу, — оскалился Рейнольт и подтолкнул дрожащую Альду вперёд. Всем своим существом Оссори желал убить его. Это бессилие было Рейнольту особым подарком. У его родни на Коллумских островах есть чудный обычай брать женщин на глазах их побеждённых мужей. Воюя на островах, Рейнольт не раз видел, как это делается, но никогда не участвовал. Только теперь он постиг смысл той низости. Видеть бессилие в бешеных глазах врага. Сломать его окончательно. — Отпущу, когда ты упадёшь на колени перед королём нашим Лоутеаном. А сейчас на выход, Оссори. Или… — плотнее прижав к шее Альды клинок, Рейнольт запустил руку под ворот её платья. Альда дёрнулась, едва он накрыл ладонью маленькую, нежную грудь. Каждый удар её сердечка будто прыгал ему в руку. — Выбирай, Дьявол, долго терпеть я не стану.
Опора ушла из-под ног. Рейнольт успел отвести клинок от шеи Альды, а потом упал на спину. Оссори выбил у него из рук шпагу и обрушил на него покрывало. Рейнольт выругался, как он мог наступить?!
— Цела? Беги в спальню, ну!
— Берни!
Сбросив покрывало, Рейнольт вскочил, между пятящейся Альдой и Оссори, что отступал и лихорадочно крутил рыжей башкой, выбрал второго и двинулся на него.
— Где моя шпага?
— Ты бросил её в спальне.
Рейнольт хохотнул, любопытно, как Оссори собирался на войну. Горе-драгун умудрялся отходить и заслонять суетящуюся за его спиной Альду. Но долго он так не протянет, вот-вот упрётся в столик или кресла. Рейнольт бросился на Оссори. На Коллумских островах Дисглейрио одерживал верх настоящих полях сражений, и пусть теперь ему остались погони да драки в дворцовых покоях, он ещё повоюет! Хоть руки отвыкли от рукопашного боя, всё ж поставили блок, схватили правую руку Оссори и вывернули. Драгунишко толкнул плечом, извернулся, но ровно на столько, чтобы Рейнольт успел пнуть его коленом под рёбра, снова заломить за спину руку и ударить по пояснице. Скрипнуло от толчка кресло, Оссори рванул, но Рейнольт быстро ударил его под лопатку. Ноги Дьявола подогнулись. Не давая ему опомниться, Рейнольт ударил ещё раз в бок и в основание шеи, заломил вторую руку, ударил по спине, вынуждая согнуться.
— Не суетись, Дьяволёнок, — от следующего удара по пояснице тот рухнул на живот.
Грохот оглушил, висок чем-то взрезало и обожгло болью. Рейнольт выпустил Оссори, отшатнулся, споткнулся о кресло. Ухо горело, он быстро провёл пальцами по виску — кровь. Горячие капли струились по шее. Рейнольт заметить, как Альда откинула дымящийся пистолет, и её загородил Оссори с подсвечником в поднятой руке. Пинок в живот, удар об пол, в глазах мутнело, только боль пульсировала в висках, затопляла.
— Вот ты и снова побитая псина. За Альду я спрошу сполна.
Удар, боль вспыхнула уже во лбу и выстрелила до затылка, перед глазами всё потемнело, в ушах забился звон. Рейнольт попытался вздохнуть, но на грудь что-то давило, боль нарастала, расцветала в разрезанном пулей виске. Далёкий грохот, как сквозь воду, возглас Альды… Она снова звала его, своего мужа…
— Откройте немедля! Или я закричу!
Она жалась к двери загнанной ланью, которой чудом посчастливилось вырваться из волчьих клыков. Дисглейрио почувствовал, как рот кривится в усмешке. Он шёл к ней зверем на когтистых лапах. Соль крови из укушенной губы таяла языке. Запах её страха кружил голову.
— Я всё равно добьюсь этого, но уже законно, — услышал он собственный голос. Рейнольт подошёл так близко, что почти касался губами её ушка. Женщина вздрогнула, затаила дыхание. Нежная белая шейка всё ещё манила, но сейчас Рейнольт упивался страхом. Он вставил ключ в замочную скважину, положил руку женщине на живот. — А как произносить имя Оссори, ты у меня позабудешь.
Щёлкнул замок, распахнулась дверь. Альда исчезала в полумгле коридора, и то животное желание, что владело чувствами и мыслями Рейнольта, превращало его в зверя, тоже уходило. Что же они наделали.
От боли в боку Дисглейрио испустил вздох, попытался отодвинуться. Моргнул. Сквозь мутную пелену проступали огни факелов. Новый пинок по рёбрам. Дисглейрио стиснул зубы. Огни пропали, и появился кто-то чужой, с длинными, падающими на лицо волосами. Он наклонялся над Рейнольтом и беззастенчиво его рассматривал, что-то порыкивая в усы на блицард. Дисглейрио сощурился, попробовал сесть, но мужчина опустил ногу в жёстком сапоге ему на грудь и облокотился о своё колено, наклоняясь ещё ниже.
— Я знаком с не многими блаутурцами, но этого хватает, чтобы судить — как ж вы похожи. Одинаково врываетесь в мой дом, размахивая клинком, и не приносите извинений ни тогда, ни теперь. — Блицардец заулыбался. Но по мере того, как ширилась улыбка, зубы оголялись, и получался настоящий хищный оскал. Рейнольт оскалился в ответ, правда, от боли. — Воспитание поразительное. Однако на сей раз вы ворвались в гости ко мне, королю — королю! — Блицарда, а я воспитан так, что не могу вас прогнать. Подданные брата моего Лоутеана всегда могут рассчитывать если не на радушный приём, то хотя бы на почётный арест. Добро пожаловать, граф Рейнольт.