— Юльхе, — бывшая королева со стоном откинулась на спинку кресла, сколоченного в те времена, когда мебель ещё не додумались декорировать тканями. Запал, с каким она только что кляла кузена, угас в ней напрочь. — Зачитай снова список его злодеяний. Хочу наказать себя за своё малодушие.
— То, что свершила моя королева, было не малодушием, но подлинным величием духа, — Юлиана форн Боон, статс-дама и дорогая подруга, наставительно вскинула пальчик. Красота, попытавшись затронуть высокие материи, произвела уморительное впечатление, как если бы оленёнок вышел к охотникам и оценил искусность их стрельбы. В скором времени оленёнок попадётся в лапы хищного Яноре, вот от чего сердце спешило облиться кровью. — Но коль скоро вы хотите казнить себя своим величием…
— Я сняла с себя голову заодно с короной, — Хенрика закинула на стол ноги в синих, под цвет платья туфельках с обтрепавшейся бахромой и скрестила под грудью руки, — потому что это не жизнь. Читай. Рази в уши! Ибо именно они наслушались дерзких, недозволенных речей от «несчастненьких»…
— «Приказываю закрыть строительство места для зрелищ, именуемого театром, разобрать на доски и переправить их в И́зенборг, где они будут использованы на благое и верное дело кораблестроения».
— И куда же он после этого? Обращать в прюммеанскую веру дикарей с Тикты? Ловить моржей, ну, помнишь, тех клыкастых чудовищ с гравюр Зильцбальда? — Статс-дама обладала в высшей мере мягкой, отзывчивой душой, что вместе с красотой сражало наповал. На плечи Хенрики легла шерстяная, помягчавшая от частого ношения накидка. Женщины одновременно пустили взгляд по камню стен, в чьи щели без помех влезал мизинец. Между прочим, придворные зодчие Блаутура довели до совершенства отделку стен деревянными панелями… Яноре мог хотя бы вернуть владелице эти злосчастные доски!
— Моя королева — белая роза, которую злой шутник садовник посадил среди чертополоха, — Юлиана нашла её руку, Хенрика с благодарностью сжала чуткие пальчики. Рядом с Юльхе становилось необыкновенно тепло. Но чем дальше бывшая королева замерзала в замке Рюнкль, тем тяжелее удавалось согреться.
— Когда-то меня звали гарпией с герба Яльте, а коль скоро я теперь роза, то увяну здесь. Умру от чахотки. — Такой радушный к ней в детстве, теперь Рюнкль изводил свою хозяйку. Низкие своды в разводах копоти давили на хрупкие плечи, слюдяные окошки пропускали слишком мало света и уродовали мир позади себя, камины нещадно чадили, и перед бывшей королевой каждый день вставал выбор — духота или сквозняк. Больше того, люди в замке словно терялись. Хенрике часто казалось, что она в нём совсем одна — так мало удалось ей забрать придворных и слуг. — Как здесь можно жить, Юльхе? Спасаясь, я растеряла часть своей мебели, осталась без своего двора — ты и твой брат здесь единственные, у кого благородное происхождение — а теперь этот чёрствый солдафон урезал мне содержание! Как мне привести это место в порядок? Не иначе, я должна сама подлатать крышу и нарубить деревьев, чтобы обшить стены…
— Может статься, ваш кузен надеется взять вас измором, подобно крепости гордой и неприступной?
— Не пытайся потешить самолюбие забытой Богом и людьми королевы, милая. Зачти следующие указы. Ведь рушить, так до основания.
Юлиана поёрзала на своём табурете, стоявшем вплотную к креслу Хенрики, сделала виноватые глаза и выпустила руку своей королевы, чтобы развернуть скатавшийся на коленях лист.
— «Приказываю закрыть анатомический театр, поскольку является он затеей святотатственной и противоречит прюммеанской традиции, согласно которой тело умершего неприкосновенно».
— И это после того, как Его Святейшество лично дал мне своё дозволение и благословил покойничков на служение науке! — Изловчившись, Хенрика носком туфельки смахнула в сторону листы с последним письмом кузена и открыла свету прехорошенький череп. Провалы пустых глазниц, оскал обломанных зубов, всё выражало исключительную готовность услужить. В столице королева курировала анатомический театр лично и знала поименно каждый скелет, установленный в зале. Прежде ей были покорны и живые, и мёртвые, теперь вся её власть сошлась на разваливающемся замке и крохотном штате